Мои путевые записи - Джоли Анджелина (2005)

«Мы хотим мира. Мы хотим продолжать наше образование. Если однажды мы сможем вернуться в Афганистан, мы сможем помогать нашим людям».

Служба должна брать плату с женщин и детей за образование. Это очень тяжело просить деньги в такой ситуации, но это единственный способ, чтобы поддерживать школу.

«Но даже если они могут заплатить мало, все равно это хорошо. Мы будем учить их». Женщина улыбается мне и говорит со мной очень добрым и участливым голосом, пытаясь помочь мне понять.

«Соседствующие районы не хотят, чтобы мы были здесь. Мы всегда в опасности».

Другая женщина говорит: «Мы здесь уже восемь лет. Мои дети не получают образования уже восемь лет. У них нет будущего».

«ООН должна помочь нам. Пожалуйста, нам нужна помощь. Иначе здесь невозможно жить».

Как вы объясните этим женщинам, что попросту не хватает средств? Внешний мир хочет помочь только на выделенные суммы.

«Но, по крайней мере, тут, в Пакистане, мы живы. Хотя у нас и есть множество трудностей, мы благодарны за то, что живы».

Мы встретились с детьми. Я встретила восьмилетнего мальчика. Когда он улыбается, видно, что у него нет двух передних зубов.

Я спросила его: «Кем ты хочешь стать, когда вырастешь?»

«Доктором!»

«Ты работаешь?»

«Да, я делаю ковры».

Он показывает мне большой порез на пальце.

Все дети одновременно встают. Своими детскими голосами они говорят: «Добрый день, мисс», а когда я уходила: «До свидания, мисс».

Беженцы вынуждены учиться в разные смены между семью утра и десятью вечера. Взрослые учатся по вечерам.

Меня пригласили в местный театр, где дети и подростки играли пьесу о мальчике, который не хотел ходить в школу.

Он ходил вокруг сцены с плеером в ушах и плохо себя вел. Спустя какое-то время все другие дети убедили его в том, как здорово может быть в школе. Пьеса одновременно была смешной и серьезной, а также очень хорошо сыгранной.

Потом был музыкальный концерт, где они играли традиционную и современную афганскую музыку.

Эти художественные программы были специально организованы для беженцев.

Всем детям, которые играли, танцевали и пели, было от трех до семнадцати лет.

Я поняла не только, как важно для них это представление, но и то, что в Афганистане у них такого не будет. Все пьесы, кино, телевизор, танцы и музыка запрещены — на все наложен запрет Талибан.

Я хочу понять, чем отличается Коран от его толкования Талибаном? Я думаю, что для всех нас важно знать и понимать разницу.

Воскресенье, 26 августа

Я на борту самолета, летящего в Женеву. Все закончилось.

Были моменты, когда я чувствовала, что сбежала из ада.

Сейчас меня вытащили из этого кошмара, и я немного пришла в себя.

Я встретила так много хороших людей, которые выживают в этих ужасных условиях.

Кажется, я не могу мыслить ясно.

Мне потребуется некоторое время, чтобы прийти в себя после этой поездки, и, конечно, я надеюсь, что никогда этого не забуду, что это не пройдет для меня бесследно.

Разум хочет забыть, потому что это причиняет боль и лежит огромным грузом на душе и сердце.

Я устала плакать и ощущать такую беспомощность. Я снова хочу начать дышать свободно. Затем я сделаю все, что смогу, чтобы помочь этим людям. И как я могу не помочь, когда я встретилась с ними, когда я сама их видела.

Постскриптум

Спустя две недели после того, как был написан этот журнал, было 11 сентября 2001 года. Шокирующий трагический день, вне всяких слов. Мир пришел на помощь жертвам и членам семей, пострадавшим в Нью-Йорке.