Храни меня - Саммер О'Тул

Старые деревянные половицы скрипят при моем приближении, и я каждый раз замираю, чтобы посмотреть, не шелохнется ли она. Чем ближе я подхожу, тем сильнее дергается мой член. Я мысленно готовлюсь еще раз трахнуть ее в кулак, прежде чем заснуть, когда замечаю, что из-под белого одеяла торчит неуместный черный кусок ткани.

"Тебе не нужно притворяться, что ты спишь".

"Я сплю". Она поджимает губы, но не закрывает глаза, даже когда единственным звуком в промежутке между нашими дыханиями становится капля воды, скользящая по моей обнаженной коже и падающая на дерево.

Капля.

Капля.

Стальная усмешка покидает меня. "Ментироза". Я наклоняюсь, чтобы вытащить из-под одеяла ее черные трусики. Ее глаза распахиваются. Я сохраняю прямое лицо, впитывая коктейль эмоций на ее лице, когда смахиваю кружевную ткань с пальца: шок, смущение, желание. Я опьянен этим и намерен довести это до полного забвения.

"Значит, ты не трогала себя, пока смотрела, как я трахаю свою руку, мечтая, чтобы это была твоя тугая пизда?"

"Нет", — задыхается она, имея наглость показаться обиженной. Она садится и плотнее прижимает простыни к груди.

"А тебе не было приятно осознавать, что ты доводишь меня до такого остервенения, что мне приходится бить себя в кулак, чтобы уснуть?"

"Это жалко", — насмехается она, но в ее словах нет ненависти.

Я сухо рассмеялся. "Это было бы так, если бы я ошибался. Если бы ты не притворялась, что спишь, думая обо мне".

Ее тон повышается. "Ты не прав…"

Меня еще больше подстегивает то, как она взволнована. "Докажи это".

"Что?"

Я провожу языком по зубам и повторяю медленнее: "Докажи. Это".

Ее брови сходятся вместе, а затем глаза расширяются, возмущенные. "Как я должна…"

"Спусти простыни, подними рубашку и покажи мне, что ты не капаешь на меня прямо сейчас". Ее глаза становятся невероятно широкими, и я уверен, что ее щеки нагреваются на тысячу градусов. Ее рот открывается и закрывается в ответ. Понимая, что она не собирается этого делать, а я чертовски уверен, что не нарушу ее правило, чтобы доказать то, что я уже знаю, я дразню ее дальше. "Конечно, ты хочешь доказать, что не ласкала пальцами свою тугую маленькую пизду при мысли о том, что я тебя разорву…"

"Знаешь что? Ладно. Ладно!" Она стряхивает с себя плед и поднимает колени, ставя обе ноги на матрас. Я вижу пухлые, голые губки ее киски, но этого недостаточно.

"Это не доказывает ничего, кроме того, что у тебя чертовски идеальная киска. Ты все еще можешь быть мокрой". Я откидываю голову в сторону и лениво начинаю поглаживать свой член ее мокрыми трусиками. Впервые с тех пор, как я вышел из ванной, ее глаза покидают мои и опускаются на мою руку, работающую вверх-вниз. Она напрягает нижнюю губу сквозь зубы, а когда снова поднимает взгляд, в нем появляется зажигательное сочетание злобы и похоти.

Решительно подняв подбородок, она скользит рукой вниз по телу и раздвигает свою киску. Я не могу отвести взгляд, когда два ее пальца опускаются ниже и исчезают внутри нее. "О, блядь". Мои бедра со стоном врезаются в ее трусики.

От этого первобытного, голодного звука глаза Реджи опускаются на другой уровень жара, и она просовывает пальцы глубже. Вздох застревает в ее горле и вырывается наружу только тогда, когда она снова вводит пальцы в свою киску синхронно с движением моих бедер. "Господи… посмотри, как ты трахаешь свои пальцы, словно маленькая отчаянная шлюха. Ты представляешь себе мой член? Растягивает тебя. Наполняет тебя".

Она кивает и срывает резкий стон. "Недостаточно хорошо, Кортес", — требую я, мой голос такой низкий и темный, что я чувствую, как она вздрагивает.

"Да", — хрипит она.

"Ты ведь не лжешь?"

"Нет".