Бог Войны - Рина Кент

Я действительно лишилась девственности с мужчиной, которого поклялась ненавидеть до конца своих дней.

И мне это понравилось.

Убейте меня прямо сейчас.

Поскольку сейчас восемь утра, я переодеваюсь в первое попавшееся под руку платье, наношу макияж и начинаю сбегать по лестнице.

Это самая худшая идея. Моя киска болит, а ноги трясутся от каждого движения. Поэтому я иду медленно, держась за перила для равновесия, как ребенок, который учится ходить.

Мое сердце сжимается за грудной клеткой, когда я обнаруживаю на кухне только Сэм, занимающуюся уборкой.

Она не скрывает своего удивления, увидев меня.

— Доброе утро. Не думала, что вы встанете так рано. Я сейчас приготовлю вам смузи.

— Ничего страшного, я сама все сделаю, — я открываю холодильник и беру банан и клубнику.

— Я настаиваю, — она плавно выхватывает их у меня из рук.

— Я справлюсь со смузи. Я не сломаю твой драгоценный блендер.

— Сомневаюсь, — в ее голосе нет ни капли сарказма.

Вздохнув, я опускаюсь на один из табуретов напротив нее, положив подбородок на ладонь.

— Эй, Сэм?

— Да? — она отвернулась, помыла клубнику и положила ее в блендер.

— Это ты вымыла меня и переодела прошлой ночью?

— А кто же еще? — рассеянно отвечает она.

Мои губы подрагивают.

Она лжет мне в лицо.

Это заставляет меня задуматься о тех случаях, когда она могла скрыть от меня правду. Зачем? И зачем Илаю это делать? Он также солгал о реабилитации.

Кроме того, Ари и мама солгали об этом, сказав, что я решила стать трезвой, а Илай помог. Но он не помогал. Он заставил меня стать трезвой, и, хотя я благодарна за отсутствие алкоголизма в моей жизни, это не отменяет того, как он появился.

Разве что они не знали? Я не удивлюсь, если он скрыл это от них, чтобы они не мешали его безумию.

Сеси — единственная, кто сказала, что просто счастлива, что я с этим справилась, не раскрывая подробностей.

Почему все мне лгут?

Разочарование бурлит в моих жилах со смертоносностью тикающей бомбы.

Я ожидала этого от своей семьи, даже от Сеси, потому что все они любят чрезмерно опекать меня, но не от Илая. Я думала, что он единственный, кто не жалеет меня.

От одной мысли, что он со мной и женился на мне только потому, что вдруг решил стать филантропом, меня тошнит.

Я запрусь в психиатрическом отделении, если он хоть немного пожалеет меня.

Я не смогу этого вынести.

Не от него.

Не после всего, что между нами произошло.

Я не выдержу чувствовать себя маленькой именно перед ним.

— Ты уверена, что Илай не помогал тебе? — спрашиваю я Сэм со спокойствием, которого не чувствую.

Звук блендера эхом отдается в воздухе, прежде чем она останавливает его и наливает смузи в мой стакан, не торопясь, словно не слыша меня.

Наконец она ставит его передо мной и вытирает руки салфеткой.

— Что навело вас на эту мысль?

— Возможно, мои воспоминания.

Если только… они не были моим воображением. От одной мысли об этом меня бросает в дрожь, и я делаю огромный глоток смузи, чтобы не задохнуться.

Неужели мои галлюцинации стали более реальными? Клянусь, я чувствовала его руки на себе, его губы на моем лбу, его нежную заботу.

— Пожалуйста, скажи мне, что это настоящие воспоминания, — говорю я тоненьким, паническим голосом. — Пожалуйста, Сэм.

— Да, — просто говорит она. — Он нес вас и отказался от моей помощи, чтобы донести вас до кровати.

— О, слава Богу, — я тяжело дышу, пока мое дыхание не приходит в норму, а затем прищуриваюсь. — В таком случае, почему ты солгала?

— Я подумала, что это упростит ситуацию.

— А вот и нет. Я хочу знать правду, даже если она причиняет боль, — в данном случае это не так.

Она улыбается мне, а затем отворачивается, чтобы помыть блендер, пока я погружаюсь в мысли о том, что все, что произошло прошлой ночью, было реальностью.