Бог Войны - Рина Кент

Все еще прижимаясь своим языком к моему, Илай тянется к моей молнии и тянет за язычок вниз, его пальцы скользят по моей разгоряченной коже, оставляя на ней войну мурашек.

— Боже, я чертовски скучал по тебе, — ворчит он мне в губы. — Я скучал по твоему запаху, твоему вкусу, — он облизывает мои припухшие губы, затем впивается зубами в нижнюю и целует меня в нос. — Твоим губам, твоему носу, твоим глазам, твоему телу, смеху и даже твоему чертовски дерзкому поведению. Я скучал по всему.

Его губы вызывают мурашки везде, где он меня целует, и каждая частичка меня пульсирует от обожания и безграничного возбуждения,

Когда он укладывает меня на кровать, я обхватываю его за шею, целую его щеку, нос, веки, а затем прижимаюсь губами к его губам.

— Я тоже скучала по тебе, так сильно, что это сводило меня с ума.

— Ты больше никогда не исчезнешь из поля моего зрения, миссис Кинг.

— Никогда.

Он чмокает меня в кончик носа, затем опускает голову и медленно меня раздевает, целует в ложбинку между грудей и так долго сосет мои твердые соски, что я немного кончаю.

В свою защиту скажу, что прошло слишком много времени.

Я хватаюсь за его рубашку и неловко раздеваю его, пока мы оба не оказываемся совершенно голыми. Черт возьми. Я почти забыла, как аппетитно горяч мой муж. Неудивительно, что я не могу и никогда не смогу забыть его.

Он единственный мужчина, который у меня когда-либо был, и никто другой с ним не сравнится.

Его мышцы напрягаются и выгибаются под моим прикосновением, пока я ласкаю его татуировку.

— Что она означает? — я выдыхаю.

— Феникс — это ты, — он целует мою шею, посасывая пульс, и я выгибаюсь, давая ему еще больший доступ.

— Я?

— Ты прекрасное мифическое существо, которое может родиться из пепла твоей болезни.

— А древо жизни? — мои слова заканчиваются стоном, когда он продолжает сосать и пожирать мое горло.

— Это я. Я верил, что смогу сдерживать твое возрождение каждый раз.

— О, Илай, — я прижимаюсь к его щекам и целую его, просовывая язык между его зубами.

Я хочу его.

Он нужен мне.

Я не могу жить без него.

— Трахни меня, — выдыхаю я напротив его губ. — Я воздерживалась несколько месяцев, и это ничем не отличается от пытки.

Он хихикает, и звук раздается вокруг нас, как колыбельная.

Я надуваю губы.

— Это не смешно.

Он сгибает указательный палец и щелкает меня по носу.

— Ни в малейшей степени.

— Тогда почему ты смеялся?

— Потому что мы в кои-то веки пришли к согласию. Пять месяцев без тебя чуть не превратили меня в безумца.

— Это… значит, что у тебя не было других женщин?

— Детка. Ты думаешь, я способен рассматривать других женщин, когда принадлежу тебе?

— Хорошо. Потому что я ревнивая и могу быть такой же собственницей, как и ты.

— Неужели? Повтори, а то я не расслышал.

Теперь моя очередь смеяться, но смех заканчивается стоном, когда он захватывает мои губы в обжигающем поцелуе, проникая внутрь меня. Я раздвигаю ноги шире и обхватываю его бедра, упираясь пятками в его подтянутые мышцы.

О боже.

Его член кажется таким огромным, и я хнычу, когда его губы отрываются от моих, оставляя между нами нить слюны.

— Ты такая тугая, миссис Кинг, — он напрягается, когда немного выходит, а затем снова входит. — Твоя киска приветствует меня дома, не так ли?

— Да… — я стону, мои внутренности сжимаются вокруг него изо всех сил.

— Еще раз, — он выскальзывает, затем входит обратно. — Вот так. Возьми мой член, как очень хорошая девочка.

— О боже.

— Еще раз, — он повторяет одно и то же движение снова и снова, пока я не начинаю стонать его имя так громко, что удивляюсь, как не обрушиваю весь дом. — Скажи мне, что ты моя.

— Твоя. Всегда, твоя… О черт…

— Еще раз, — он входит в меня на всю длину, и я вижу звезды за веками.

— Илай!