Бог Войны - Рина Кент

— Нужно ли напоминать тебе о том, что произойдет, если ты будешь плохо себя вести, миссис Кинг?

Она крепче сжимает стакан со смузи, ногти впиваются в него с такой силой, что я удивляюсь, как он не разбивается.

— Или ты делаешь это специально, чтобы я снова использовал тебя?

На этот раз она ударяет меня локтем в бок. Сильно.

— Не льсти себе. Я не заинтересована в повторении твоего неудачного выступления.

— Твоя киска, которая вытрахала все мои пальцы, утверждает обратное. На самом деле, если я заберусь под твою юбку, то обнаружу, что ты капаешь для меня, жена.

— Как хочешь, — ее слова звучат тихо, едва слышно.

— Хочешь поспорить?

— Если только на то, что ты будешь находиться на расстоянии нескольких континентов от меня, иначе мне это неинтересно.

Прочищая горло, это мешает мне поставить жену на место — или попытаться это сделать, пусть и на время.

Сэм вернулась и мотнула головой в сторону Хендерсона, который стоит у входа в столовую.

Я встаю во весь рост и застегиваю пиджак, но не отпускаю Аву. Похоже, она тоже не испытывает отвращения к этому контакту, или, возможно, просто забыла о моей руке, обхватившей ее затылок.

— Вам почта, сэр.

— И это настолько важно, чтобы прерывать меня? — я не скрываю яда в своем тоне.

Ава снова пихает меня локтем.

— Перестань быть придурком.

А затем она направляет свою солнечную улыбку на моего помощника.

— Спасибо, Лео.

— С удовольствием, миссис Кинг.

— Его зовут Хендерсон, — говорю я.

— Это его фамилия, а сейчас не двадцатый век, — отвечает она. — Кроме того, Лео — милое прозвище.

Он слегка улыбается, но улыбка тут же исчезает, когда я встречаюсь с ним взглядом.

Пожалуй, настало время выполнить мои угрозы убийства и закопать этого жалкого хмыря там, где не светит солнце.

Словно почувствовав мои мысли, Хендерсон кладет почту на стол передо мной и удаляется, вероятно, чтобы отполировать свой гроб.

Ава просматривает письма, откладывая в сторону мои и домашние счета, затем листает подписные журналы мод и музыки и почту от десятков оркестров, одним из главных меценатов которых она является.

Эта женщина жертвует оркестрам, как будто они благотворительные организации. Очевидно, некоторые из них испытывают трудности и не смогли бы продолжать давать дешевые представления для широкой публики без значительных пожертвований от таких семей, как наша.

Она останавливается на знакомом конверте, затем осторожно вскрывает его. Ее глаза скользят по строчкам, и с каждым прочитанным словом они сверкают, становясь к моменту окончания письма блестяще-голубыми.

Ее губы раскрываются от удивления.

— О боже мой!

— Хорошие новости? — спрашивает Сэм, когда я замолкаю.

Отчасти потому, что читаю письмо через ее плечо.

— Самые лучшие. Меня попросили выступить на мероприятии, организованном одной из общественных организаций Фонда искусств.

— И ты согласишься? Я думал, что благотворительные организации ниже твоего музыкального таланта.

Она мотает головой в мою сторону, словно только что поняла, что я все это время был рядом. Кощунство — забыть о моем существовании. Никто, кроме этой больной на всю голову женщины, не способен на такое.

Мало того, у нее хватает наглости сверкать глазами.

— Я этого не говорила.

— Я думал это само собой разумеющееся, учитывая, как снобистски ты относишься к конкурсам.

— Ты ошибался. Мне повезло быть частью этого дела. Кроме того, я участвовала в соревнованиях только для того, чтобы что-то доказать.

— Что именно?

— Свою способность выступать… Забудь об этом. Не знаю, зачем я с тобой об этом говорю, — она пожимает плечами, вставая, но ее настроение ничуть не портится. — Мне нужно идти на репетицию и купить новое платье! Это так волнующе.

Она уходит, плавно покачивая бедрами, а потом оборачивается.