Бог Войны - Рина Кент

— Пора, мисс.

Я отвечаю улыбкой на улыбку, хотя в животе у меня завязывается дюжина узлов.

— Я сейчас приду.

С тяжелым сердцем я подхожу к туалетному столику и проверяю макияж, затем поправляю прическу. Вибрация заставляет мой телефон плясать на столе, прежде чем экран загорается.

Я делаю паузу, и мое сердце падает в желудок, когда я нахожу сообщение от моего мужа.

Железный Человек: Дыши. Ты играешь на виолончели с пяти лет. С твоим почти двадцатилетним опытом ты должна покорить инструмент, а не наоборот.

Ава:Кто-нибудь, держите меня. Могущественный мистер Кинг сейчас говорит слова поддержки?

Железный Человек: Я говорю факты. И я единственный, кто может держать тебя. Никто другой не предложит тебе эту услугу.

Ава: Ты ужасен.

Железный Человек:Ты уже говорила мне это. Возвращаясь к теме, представь, что никого нет. Только ты и твоя виолончель.

Ава: Я попробую.

Железный Человек:Покажи им, на что ты способна, миссис Кинг.

Ава: *GIF с изображением трех мужчин, отдающих честь, когда они тонут в лодке*

Я кладу телефон на тумбочку и ухожу с улыбкой на лице. По какой-то причине узлы постепенно ослабевают, и, хотя и не исчезают, я могу нормально дышать.

К счастью, это не соревнование и не сольный концерт. Резко вдохнув, я иду к подиуму, украшенному белыми и красными розами, и подхожу к белому кожаному креслу, на котором лежит моя виолончель.

Суета присутствующих не утихает. Они не умолкают, потому что я — главная достопримечательность и возможное посмешище этого вечера. Все снуют между высокими столами, потягивают напитки и болтают.

И все же от количества присутствующих меня охватывает нервозность.

Я все равно кланяюсь и улыбаюсь Ари и Сэм, которые стоят у одного из передних столиков. Сестра показывает два больших пальца вверх, а Сэм улыбается мне, и я понимаю, что это стоило ей усилий, потому что она выглядит так же жутко, как серийный убийца.

Каждый глоток становится исключительно сухим, когда я опускаюсь в кресло и берусь за гриф виолончели липкими пальцами. Я внимательно настраиваю колки, хотя делала это уже тысячу раз.

Рука застывает, и я приостанавливаюсь, прекрасно понимая, что если начну играть, то порву струну. Потребность убежать бьется под кожей, как одноглазое чудовище.

Может, мне стоит избавить себя от повторного унижения…

Я поднимаю голову, чтобы осмотреть толпу, и замираю, крепче обнимая виолончель, когда вижу двух мужчин, стоящих рядом с Сэм и Ари. Лео и, как ни странно, Илай.

Он выглядит солидно в своем черном костюме, с закрепленными манжетами и таким нечитаемым красивым лицом, которое должны изучать неврологи и художники.

Несмотря на его обычное безразличное выражение, его присутствие вызывает у меня чувство глубокого облегчения.

Он поднимает в мою сторону бокал с шампанским, и я натянуто улыбаюсь. Не потому, что не хочу, а потому, что мои мышцы не очень-то и способны это сделать.

Я закрываю глаза на короткую секунду и глубоко дышу, а когда открываю их, то беру первую энергичную ноту Сонаты Кодая для виолончели соло. Я могла бы выбрать что-то более современное, не требующее особого внимания к технике, но я была классическим виолончельным наркоманом практически всю свою жизнь.

Если я не брошу вызов себе, то кто?

Я сосредотачиваюсь на дыхании, пока страсть аллегро заполняет пространство. Вторая нота следует за ней. Потом третья…

Вскоре я позволяю виолончели играть самой, и меланхоличная музыка распространяется по мне, как целебный бальзам.

На мгновение весь шум и люди исчезают. Остаются только я и моя виолончель. Как это было всегда, всю мою жизнь.

Но посреди черной тьмы стоит безумная загадка — высокий, неподвижный, пугающий мужчина с ледяными серыми глазами.

И почему-то его присутствие вызывает во мне холодок страха.

Я не играю ни для кого из этих людей, судей или критиков.