Принадлежать ему - Алекса Райли

Я улыбаюсь. Она вроде как души не чает во мне с тех пор, как все случилось, и я не могу сказать, что мне это не нравится. Если в этом что-то, что наши роли поменялись местами, это кажется другим, но приятным.

— Все так же. По крайней мере, сейчас мне дали гипс поменьше, не такой большой и неуклюжий.

— Удобнее двигаться, — говорит она, и я могу представить, как она шевелит бровями.

— Засранка, — отвечаю я и смеюсь над ней.

Я рада, что она чувствует себя более уверенно. Из всех нас, она, кажется, лучше всех справилась с тем, что произошло. Теперь они с Па лучшие друзья. Она постоянно ходит к нему, чтобы помочь во всем, в чем он нуждается. Не думаю, что Па нужна помощь, думаю, что моей сестре действительно нравится его компания. Я понимаю это. Па так отличается от наших родителей. Он действительно заставляет чувствовать, что он отец, и он заботится и любит всем своим сердцем.

Когда я позвонила и рассказала нашим родителям о случившемся, моя мама ответила: «Я же говорила тебе не переезжать в Нью-Йорк». И ничего больше. Я думала, она, по крайней мере, попытается приехать, или, может быть, узнает о нашем состоянии пару раз. Но никто из нас ничего от них не слышал.

Сестра вздыхает, но звук счастливый.

— Вам, ребята, что-нибудь нужно? Я могу привезти еду или еще что-нибудь.

— Нет. У нас все хорошо, — отвечаю я. Еда — последнее, о чем я думаю. Все, о чем я мог удумать, — часы. Я снова смотрю на них и вижу, что стрелки почти не двигаются.

— Ладно. — Я слышу смех в ее голосе. Она знает, какой сегодня день, и теперь у меня такое чувство, что она дразнит меня. Она знает, что я не хочу, чтобы кто-нибудь приходил сегодня.

— Неважно, — бормочу я, заставляя ее смеяться сильнее.

— Эй, по крайней мере, ты знаешь, что получишь кое-что. У меня же сухая земля, и я не думаю, что в ближайшее время пойдет дождь.

Это заставляет меня смеяться. Мне нравятся наши отношения сейчас. Эти сорок восемь часов были худшим адом, в котором я когда-либо была, но в конце концов я получила свою сестру. Теперь у нас сформировалась связь, и мы действительно чувствуем себя семьей.

Я слышу звонок в дверь.

— Эй, кто-то пришел, — говорю я ей, скатываясь с кровати.

— Позвони мне позже.

— Ладно. Люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, — отвечает она, прежде чем повесить трубку.

Я иду по коридору и вижу, что Джордан тоже направляется к двери. На этот раз я опережаю его, остановившись, чтобы посмотреть в глазок.

— Это действительно варварство. Разве у моего парня-хакера не должно быть камеры, и все, что нужно было бы сделать, — проверить монитор? — дразню я, открывая дверь. Он поднимает меня за талию и ставит позади себя, слегка кряхтя.

— Черт возьми, Джордан, не навреди себе, или ты действительно ничего не получишь! — Я хлопаю его по спине. Он снова кряхтит, будто я действительно причинила ему боль, но меня не проведешь.

— Па, — говорит Джордан, и я краснею, когда понимаю, что сказала при нем. Па смеется, и я утыкаюсь лицом в спину Джордана.

— Ох черт, — стону я, когда смеющийся Джордан тянет меня вперед. Я пытаюсь обнять Па, но Джордан не отпускает меня. — Он всегда был таким пещерным человеком? — Я притворно вздыхаю.

— Я тоже никогда не выпускал свою жену из объятий, — отвечает Па, наклоняясь и целуя меня в щеку. Слово «жена» заставляет мое сердце трепетать.

— Разве у тебя нет кое-чего, чем ты должен заниматься? — Я поднимаю взгляд на Джордана. У него застенчивое выражение лица.

— Я отправил его домой, — наконец признается он. Я протягиваю руку и хватаю Па, чтобы посмотреть на его часы.

— У тебя было еще двадцать минут! — Джордан просто пожимает плечами. — Проходи, — говорю я Па, отталкивая Джордана с дороги. — Ты хочешь что-нибудь поесть? — спрашиваю я его.

— Он не голоден, — отвечает за него Джордан. Я оборачиваюсь и бросаю на него тяжелый взгляд, который, кажется, не имеет никакого эффекта.