Спасение - Селена Уинтерс

— Никто, — добавляю я, и от нахлынувших эмоций мой голос превращается в громовой раскат, — не смеет винить ее. Это я. Вините меня. — Я встречаюсь взглядом с несколькими людьми в толпе, включая Элейн, которая выглядит разъяренной. — Это я не смогла удержаться. — Я смотрю на Мэдисон, и мой взгляд смягчается. — Потому что я люблю ее.

В ответ раздается слабый ропот, перерастающий в крещендо неодобрения. Голос Элейн пробивается сквозь какофонию, ее ханжеский тон пропитан ядом.

— Она грешница! — выплевывает она. — Очевидно, она заманила его в ловушку!

Несколько человек соглашаются и кричат то же самое.

Но с меня хватит.

— Все вы можете отвалить. Мне плевать, что вы думаете, — говорю я, и слова прорываются сквозь напряжение.

Раздается коллективный вздох. Комната затихает, потрясенная грубыми словами их вежливого, мягко воспитанного бывшего священника. Я обвожу комнату взглядом, не решаясь заговорить. Но они молчат, в воздухе висит тяжелый гул шока.

Я притягиваю Мэдисон ближе и поворачиваюсь, чтобы уйти.

— Пойдем, малышка.

Я вытаскиваю ее из церкви, и слезы заливают ее щеки.

— Все меня ненавидят.

Мэдисон. Прихожане. Скандал. Я все еще слышу шепот и вижу отвращение в их глазах. И Мэдисон не заслуживает ничего из этого. Ничего из этого. Я чувствую жгучий узел вины в своем нутре.

Я сжимаю ее щеки в ладонях.

— Нет, в общине в основном пожилые жители Фордхерста. Уверен, большинству горожан будет все равно, что между нами произошло. — Я целую ее. — Мне нужно забрать свои вещи, и мы вернемся к тебе домой. В наш дом.

Мы выходим из церкви и идем к дому, в котором я живу уже четыре года. У меня не так много вещей, и я укладываю их в несколько чемоданов. А когда все готово, Мэдисон помогает мне затащить их в машину.

— А как же твой мотоцикл? — спрашивает она.

— Я вернусь за ним позже. Спешить некуда.

Она кивает, и когда мы садимся в машину, несколько прихожан все еще крутятся вокруг, бросая на нас грязные взгляды.

— Надеюсь, они быстро придут в себя, иначе мне придется хоронить много трупов.

Мэдисон задыхается.

— Ты не можешь убить полгорода.

Я смотрю на нее.

— Что я тебе говорил об этом слове?

Она смотрит на меня.

— Тебе может не нравиться это слово, но это правда. Тебя бы посадили на всю жизнь.

Как сильно она меня недооценивает.

— У меня талант выходить сухим из воды, Мэдисон. Тебя это удивляет?

Она прикусила губу.

— Теперь, когда я знаю, чем ты занимался до того, как стал священником, — нет. — Она наклоняет голову. — Ты забываешь, что я из того же поганого мира, что и ты.

— Твои родители, они будут искать тебя? — спрашиваю я.

В ее красивых голубых глазах появляется грусть. — Нет. Им все равно, что со мной будет.

— Ты уверена? — Я сжимаю ее руку. — Ты их дочь.

— В день свадьбы с Эриком знаешь, что сказала моя мама, когда я сказала ей, что не хочу выходить за него замуж?

— Она посмотрела мне прямо в глаза и сказала: "Хорошо. Теперь ты его проблема". Как будто я была не более чем обузой, которую нужно было передать по наследству, — отвечает Мэдисон, ее голос захлебывается от болезненных воспоминаний. — Нет, Данте, они не будут искать меня. Им наплевать.

Ее слова повисают в машине, напоминая о жестоком мире, из которого мы оба родом.

О преступном мире я узнал с раннего детства, когда увидел, как моих родителей застрелили в возрасте семи лет, потому что отец был связан с преступным миром, а потом меня засунули в приют и я сбежал, чтобы жить на улице. По крайней мере, мы оба нашли в себе силы покинуть эту жизнь. Вместе мы чувствуем, что свобода для нас возможна.

Я крепче сжимаю ее руку, безмолвно поклявшись оградить ее от этого мира настолько, насколько это возможно.