Что, если? - Юлия Резник

У Иманы нет конкретного ответа на этот вопрос. Но тайга дает миллион возможностей заработать. Можно кедровую шишку собирать и сдавать, можно грибы продавать, ягоду… Шкуры. Можно водить туристов, или организовывать охоту, как дед. Да были бы силы! Правда, сейчас Имана не чувствует их в достаточной мере. Она вообще едва заставляет себя просыпаться, но это же не навсегда… Дома и стены помогают. Уж там-то, в родной среде, среди родных просторов, где ей известен каждый камушек и жучок, она точно справится.

– Я что-нибудь придумаю, – обещает Имана, с улыбкой окидывая взглядом свои немногочисленные пожитки. Сомнений, что все идет как надо, у нее нет. Но когда Айна ободряюще сжимает ей пальцы, в душе словно что-то сжимается.

– Предательница! – плачет Катя.

– Кать, ну ты чего? Все хорошо будет.

Немного смущает, когда Катька лезет на прощание обниматься. К этому Имана все-таки не привыкла. Оттого еще более странно, как так вышло, что она позволила Глухову настолько близкий контакт. Что-то в тот момент произошло. Как-то она с ним сцепилась. Да так прочно, что выдирать его пришлось с мясом.

Отодвинувшись от соседки, Имана пробегается пальцами между грудей ставшим уже привычным движением. Глупость, конечно, но, кажется, она наяву ощущает зазубренные края образовавшейся там ментальной дыры.

– Ну, все. Не теряйся. Звони.

– Да разве же до тебя дозвонишься! – летит в закрывающуюся за спиной дверь.

– Занятная у тебя подружка, – усмехается Айна.

– Видишь что-нибудь?

– Конечно. На дворе ведь белый день.

– Не хочешь об этом поговорить? – в который раз осторожно начинает Имана.

– Нет, – в который же раз отрезает сестра.

– Опасно отрицать свой дар. Заболеть можешь.

– Нет у меня дара. Ну, нет, окей? Я ничего не вижу, и, если честно, очень этому рада.

В детстве Айна видела много всякого интересного. И поэтому мать не придумала ничего лучше, как отправить ее на лечение. Может, ей и впрямь что-то там поломали, но точно не до конца.

– Ладно, извини.

Их разговор заканчивается примерно одинаково каждый раз. Но зачем-то Имана снова и снова его заводит. Вероятно, все дело в том, что больше говорить им с Айной и не о чем.

– Как думаешь, почему дед не остался ни с одной своей женщиной?

– Думаю, он боялся за их безопасность. Дед был весьма непростым персонажем.

– Шпионом, что ли? – хмурится Айна.

– Тогда бы он жил не в тайге, а в какой-нибудь процветающей демократии. Так что нет, не шпионом. Просто человеком с уникальным даром, которого использовали в своих целях. Не думаю, что его жизнь была легкой. Знаю только, что он учил…

– Будущую агентуру?

Имана пожимает плечами:

– Каких-то людей. Здесь располагалась военная база. Мне повезло, что меня воспитывал он. Прости.

– Ну, вот за что ты извиняешься?

– Если бы ты оказалась на моем месте, твоя жизнь сложилась бы гораздо счастливее.

– Ой ли… – закатывает глаза Айна.

– Дед бы точно тебя не запер в дурку.

– Ага. И я бы окончательно тронулась. Замечательно.

– Не тронулась бы. Он бы научил тебя с этим жить.

– Ты сама-то умеешь?

– Кажется, да. Я чувствую… ну, знаешь… людей.

– И потому их избегаешь? Что ж в этом хорошего?

Они едут уже какое-то время. По обе стороны от дороги – вековые ели. И дышится уже гораздо свободней. Совсем не так, как в городе.

– Мне просто хорошо одной.

– Ты не была по-настоящему одна, Имана. Сначала у тебя был дед, потом какие-никакие соседки… Глухов. Слушай, у тебя же с ним что-то было, да?