Что, если? - Юлия Резник

– Пистолет я прячу под юбкой. Будешь проверять?

Щеки ее розовеют. Не приучена она к таким разговорам, стесняется. Но в то же время чувствуя, что его это заводит, старается. Девочка… Да он ведь и без этого всего уже полностью в ней! Полностью, с потрохами…

– Нет, – сглатывает. – Боюсь, тогда мы точно опоздаем. А нам нельзя.

В городе их дороги расходятся. Глухов едет встречать высокопоставленных гостей из столицы, а Имана договаривается пересечься с сестрой прямо на площади. До официального начала празднества остается чуть больше часа, поэтому народа еще немного. Но палатки со снедью уже работают, и музыка гремит. А еще туда-сюда снуют люди в национальных костюмах, бегают дети из понаехавших танцевальных коллективов, готовятся к соревнованиям лучники и жокеи. Все как в калейдоскопе.

Сердце Иманы все сильнее и глуше стучит. Восприятие органов чувств обостряется. Со стороны кажется, что она с сестрой просто бесцельно слоняется вдоль трибун, установленных вокруг импровизированной сцены. Но это не так. Имана дотошно изучает позиции, вычисляет силовиков, тех, что не прячутся, и тех, что маскируются под простых зевак. Методично выстраивает в голове расстановку, выискивает слабые места.

– Девушки-девушки, а можно с вами познакомиться?

– Девушки заняты. Иди своей дорогой, – отвечает вместо сестер мужской голос. Айна, шагающая рядом с Иманой, сощуривается. А та, напротив, с трудом скрывает охватившую ее радость. Новый начбез Глухова нравится ей больше прежнего. И то, что он применяет ту же тактику, что и сама Имана, а именно идет в толпу, явно выискивая слабые места в организации безопасности, вселяет в нее оптимизм. Может быть, у них что-нибудь и получится? Вместе. Может быть, сны Айны действительно ничего не значат? Может быть, они с Германом не обречены? Что, если?

Надежда щекочет под ребрами. Но и страх не отпускает.

– Спасибо, Андрей Валерьич.

– Все хорошо?

Их взгляды встречаются. В вопросе начбеза гораздо больше смысла, чем может показаться на первый взгляд. По факту он признает, что ее, Иманы, авторитет ничуть не уступает его собственному. А ведь перед ней матерый мужик. Прошедший столько, что… Ладно. Главное, что она в нем не ошибалась.

Щекотка прокатывается вверх по горлу и носоглотке. Останавливается в носу. Только разреветься не хватало! Удивительно, как так вышло, но только теперь Имана вдруг понимает, в каком нечеловеческом напряжении жила все это время. В противовес всем другим чувствам, ее охватывает странное облегчение от мысли, что все близится к развязке, которая может быть абсолютно любой. Потому что считается, в этот праздник у людей появляется уникальная возможность прорыва своей судьбы. Вдруг ей удастся переиграть ее заново? Прошлые попытки не стоит брать в расчет. Видения Иманы, в отличие от видений ее сестры, обрывались на самом интересном месте. И это давало ощущение хоть какого-то контроля над ситуацией. Способности на нее повлиять. Во сне же Айны не было никакой двусмысленности. И этот детерминизм хоть и обострял все ее чувства, делал каждый миг рядом с Германом ярче, ценнее, вместе с тем будто вел в ее голове обратный отсчет. Вам остался месяц, двадцать один день, неделя. Час…

– Просто будь к нему поближе, ладно?

– Почему ты без броника?

Имана окидывает себя удивленным взглядом. Растерянно заводит за ухо волосы. Кто-то толкает ее в спину, и приходится отступить.

– Герман попросил меня надеть платье, – слабо улыбается Имана.

– Эй! Вы про что? – влезает в разговор Айна, видно, уловив возникшую напряженность. – Имана?

– Слушай, а ты ничего не узнаешь?

– Что я должна узнать?

– Эти места. Тебе никогда не снились?

– Ты, блин, опять?! Имана! Прекрати, пожалуйста. Я же с ума сойду.

– Прости, – отступает девушка. – Все хорошо, Андрей Валерьич. Все хорошо, правда… Мы пойдем. Айна, хочешь мороженого?

– Да, давай, – с облегчением выдыхает та.