Всегда твой - Кай Хара

— Я думал о нем каждый день. Каждый раз, когда видел кого-то моего возраста со светлыми волосами, каждый раз, когда кто-то спрашивал меня, есть ли у меня братья и сестры, каждый раз, когда я получал четверку за домашнее задание, по которому, как я знал, он получил бы пятерку. — Он тихонько хихикает. — Каждый день сотни маленьких триггеров, которые напоминали мне о нем, которые заставляли меня повторять его имя в голове так часто, что это звучало почти как песня.

Он делает паузу и смотрит в окно.

— Но когда нужно было произнести его вслух, это было похоже на то, как если бы мне приставили пистолет к виску и попросили нажать на спусковой крючок. Как будто произнесение его имени откроет мой собственный ящик Пандоры и покажет все то дерьмо, которое я ношу в себе с тех пор, как он умер. Пьянство моей мамы. Враждебность и обиду отца. Мою ненависть к тебе. Мое горе. Мое общее ощущение того, что я не привязан и потерян в мире, где у меня не было ни его, ни тебя. Поэтому я похоронил его в том же ящике внутри себя, где похоронил тебя, и засунул подальше, под такое количество дерьма, чтобы никогда больше не думать о нем.

Он оглядывается на меня, и уголок его губ искривляет маленькая грустная улыбка.

— Но теперь я знаю, что нельзя так манипулировать судьбой, потому что четыре года назад, когда ты вернулась в мою жизнь, как будто никогда и не уходила, как будто я никогда и не выталкивал тебя, воспоминания о нем тоже вернулись. Я начал говорить о нем с Роугом и Рисом, позволять себе думать о нем и смотреть на наши фотографии. Это происходит медленно, но это здорово.

Он прочищает горло.

— Но о тебе и о нем мне все еще трудно говорить, даже по сей день. И дело не в том, что я не хотел говорить об этом, а в том, что я не мог, не с тобой. Но после сегодняшнего дня я понял, что держусь за вещи, которые не имеют значения. Ведь я почти потерял тебя и словно снова оказался в том времени, когда узнал о смерти Астора. Только это было еще хуже, потому что это была ты.

Его рука снова лежит на моей щеке, и на этот раз я позволяю ему.

— Я пережил его смерть, но не пережил бы твою, дикарка. Это я без труда признаю.

Его слова — не более чем шепот, но они отдаются в моих ушах и сердце с грохотом грома.

— Разблокируй дверь.

Он хмурится, отстраняясь.

— Позволь мне отнести тебя внутрь.

— Разблокируй дверь, Феникс, — повторяю я настойчиво.

Он молча делает, как я говорю, и я выхожу из машины. Когда он видит, как я обхожу машину со стороны водителя, он открывает свою дверь и выходит.

Я бросаюсь в его объятия, и он ловит меня с облегченным стоном, обхватывая мои ноги вокруг своей талии.

— Спасибо, что открылся, — говорю я, прежде чем прижаться к его губам в страстном поцелуе. Через несколько секунд я отстраняюсь, мое дыхание еще не полностью восстановилось, и прижимаюсь лбом к его лбу. — Подожди, пока я не расскажу девочкам, что ты романтик.

Он резко шлепает меня по заднице.

— Ты не сделаешь ничего подобного. У меня есть репутация, которую нужно поддерживать.

Я хихикаю, когда он несет меня наверх и прямо в постель, где он засыпает, свернувшись вокруг меня, с его рукой, властно сжимающей мою грудь, и его мягким дыханием, бьющим по моей шее.

* * *

После моего пребывания в больнице мы вступаем в новую фазу наших отношений, которая настолько комфортна, что убаюкивает меня ложным чувством безопасности.

Феникс стал более открытым и уязвимым, чем был с тех пор, как я его знаю, и постепенно мы становимся еще ближе. Он рассказывает об Астор, когда я меньше всего этого ожидаю: когда мы готовим ужин или играем в COD. Ни с того ни с сего он начинает рассказывать о нем, заставая меня врасплох, но я всегда готова поговорить с ним об этом.