Всегда твой - Кай Хара

— Мы пойдем, — говорит Беллами, направляя двух других девушек в свою комнату. — Дадим вам возможность поговорить и закончить это.

Его глаз дергается, когда она говорит «закончить». Его челюсть сжимается, когда он устремляет на меня свой темный напряженный взгляд.

— Я не собираюсь притворяться, что мы не собираемся прижимать уши к двери, — говорит Тайер.

— Просто на случай, если ты задумаешь совершить какую-нибудь глупость, Феникс, — добавляет Нера, как-то сразу протрезвев настолько, что бросает на него ядовитый взгляд.

Он даже не смотрит на них, его ледяные глаза остаются прикованными ко мне, пока они заходят в комнату Беллами и закрывают дверь.

Мы стоим в десяти футах друг от друга и смотрим друг на друга в молчаливой игре воли. Моя грудь вздымается, когда я пытаюсь сделать глубокий, но контролируемый вдох.

Наконец я произношу.

— Ты не можешь просто врываться в дом, когда тебе вздумается. — Пусть это будет подсознательный промах или просто мысль о том, что у меня есть еще время до его возвращения домой, но я до сих пор не заперла окно.

Его рот сжимается.

— Раньше ты не возражала.

— Теперь я против. — Я отвечаю без эмоций. Мой ответ изменился с момента нашего последнего разговора. — Убирайся.

— Нет. — Он огрызается, делая еще один шаг ко мне. — Почему ты не надела свое кольцо?

Его голос едва превышает шепот, но такой угрожающий, что у меня по коже бегут мурашки, а по позвоночнику пробегает дрожь.

— Просто уходи, Феникс.

— Ответь на вопрос. А еще лучше — скажи, почему оно находится у меня. Скажи, зачем тебе возвращать его мне. — Он выдавил из себя сквозь стиснутые зубы, его челюсть гневно сжалась.

Он просто хочет сразу перейти к делу, к черту мою готовность к этому разговору. Находиться с ним в одной комнате, стоять перед ним, когда он смотрит на меня такими глазами, — это уничтожает меня.

Трусиха во мне желает, чтобы он просто позволил мне стать его призраком. Он все равно собирался разорвать отношения, так почему же он не может просто тихо уйти в ночь, как и планировал, без этой конфронтации.

— Это больше не мое кольцо.

Еще один шаг ко мне. Единственное, что нас разделяет, — кухонный остров. Он хватается за него с такой силой, что костяшки пальцев приобретают красно-белые оттенки.

— Что, черт возьми, это значит? — я вижу, что он изо всех сил старается держать себя в руках и держится за стойку, чтобы не сорваться.

— Я больше не выйду за тебя замуж. Все кончено. Я отменила помолвку. Оба наших отца знают об этом, и мой отец предоставит тебе список других потенциальных невест на замену, чему, я уверена, ты будешь несказанно рад. А теперь прошу тебя, уходи. — Я пренебрежительно говорю, скрывая, как дрожит мой голос, и поворачиваюсь лицом к стойке, где наливаю себе еще один стакан воды.

Я слышу сердитые шаги вокруг кухонного острова, предполагаю, что к двери, но тут его руки оказываются у меня на руках, и он грубо разворачивает меня обратно к себе, его лицо настолько темное от ярости, что его почти не узнать.

— Ты что, совсем с ума сошла? Я уезжаю на три дня, а ты думаешь, что сможешь разорвать эту помолвку? — он хмурится. — Ты думаешь, я просто так отпущу тебя?

— Это не тебе решать. Ты не можешь решать за меня.

Он невесело усмехается.

— Мне все равно, чего ты хочешь. Ты была обещана мне и выйдешь за меня замуж.

— Уже нет. — Злость подтачивает мои слова. — Я помолвлена с другим.

Я не знаю, почему я лгу. Это так легко слетает с моих губ, что я сама удивляюсь. Но когда он отступает назад, словно я только что дала ему пощечину, его лицо ошеломлено, а в глазах мелькает обида, это разжигает во мне злобную часть, которая хочет причинить ему такую же боль, какую он причинил мне.

— Отца пришлось убеждать совсем недолго. Оказывается, он не самый большой твой поклонник.