Всегда твой - Кай Хара

В действительности же Роуг не может выпустить ее из виду.

Мы провели несколько часов, распевая все хиты 90-х, и главным источником развлечения для меня был скрипучий вокал Тайер.

— Сикс, прикрой меня, пожалуйста, — говорит Тайер, переплетая свою руку с моей. — Скажи мне, что у меня есть карьера певицы на случай, если с футболом ничего не выйдет.

— Я рада, что ты проводишь дополнительные тренировки с Рисом, — говорю я, ласково похлопывая ее по руке.

— Почему?

— Потому что, судя по твоим предыдущим выступлениям, тебе очень нужен футбол, — говорю я.

Нера разражается смехом, открывая нашу входную дверь.

— Прости, Тайер, ты не можешь быть хороша во всем.

— Почему? Ты ведь хороша, — говорит Тайер.

— Я — да, и здесь есть место только для одной меня, — говорит Нера, резко опускаясь на диван. Тайер кидает в нее декоративной подушкой с другого конца комнаты.

— Ребята, хотите чего-нибудь выпить? — спрашиваю я, открывая холодильник и доставая себе водку.

— Что угодно, — отвечает Нера.

— То же самое.

Я передаю им напитки и опускаюсь на одно из кресел в гостиной.

— Как проходят тренировки, Тайер?

— Ну, — нехотя признает она. — Он действительно талантлив, это бесит.

Я прячу улыбку за своим бокалом, делая глоток. Рис был влюблен в Тайер с того самого дня, как познакомился с ней, и всячески демонстрировал свой интерес к ней. Она отвергала все его ухаживания из-за своего парня в Чикаго, но что-то подсказывает мне, что эти тренировки один на один могут все изменить.

— А что насчет тебя, Сикс? — спрашивает Тайер, поворачиваясь ко мне с лукавой улыбкой на лице. — Были еще столкновения с Фениксом?

Я стараюсь не реагировать, когда она упоминает его. Я так и не рассказала ей о своей стычке с ним в лифте, хотя технически она тоже была там. Она застряла у входа, поэтому не видела… что бы там между нами ни произошло.

Прошло уже больше недели, а я до сих пор не могу понять, как он ко мне прикасался.

Боже, как он смотрел на меня.

Его глаза закрылись, когда он провел большим пальцем по моему пирсингу, а когда они снова открылись, от их интенсивности у меня перехватило дыхание.

Я сделала пирсинг одновременно с татуировкой божьей коровки. Это было решение номер два.

Я долго сомневалась, первоначально хотела проколоть обруч в носу, пока Нера не предложила сделать одинаковые пирсинги в сосках, чтобы отметить наши дни рождения. Она убедила меня, как и Пьер, наш пирсер, когда он сказал мне, что парням они нравятся.

Судя по реакции Феникса, он не преувеличивал.

Но и я не преувеличивала, когда сказала Фениксу, что это предназначалось кому-угодно, кроме него.

Восемнадцать лет должны были стать годом моего сексуального пробуждения. Годом, когда я наконец-то покончу с Фениксом.

Неважно, какую чушь он решил провернуть, но я наконец-то встречу кого-то (скрестим пальцы), влюблюсь (надеюсь) и займусь сексом (спасибо нахуй…. буквально).

Тот момент в лифте казался опасным, словно мы стояли на краю пропасти, которая уничтожит нас обоих, если мы поддадимся ей.

Точно так же, как это случилось у него дома пару недель назад, — момент между нами в мгновение ока превратился из враждебного в заряженный сексуальной неудовлетворенностью и электрической химией.

В этот раз он смотрел на меня так, будто хотел сорвать с меня рубашку и засосать в рот мой сосок, прежде чем трахнуть меня на полу в лифте.

Этот взгляд в сочетании с тем, как его гравийный голос доносился до моего уха и как его пальцы пощипывали мой сосок, вывел все рациональные мысли из моего мозга.

Я выгнулась навстречу его прикосновениям и позволила ему овладеть собой. Хуже того, если бы он попытался меня трахнуть, я бы ему позволила.

Мне бы это понравилось.

Даже после всего, что он со мной сделал.