Всегда твой - Кай Хара

Я молча закрываю дверь и смотрю на фотографию Астора, висящую рядом с комнатой в прихожей. Как и каждый раз, когда я смотрю на его фотографию, меня пугает тот факт, что я больше никогда не смогу взглянуть на его лицо и увидеть то, которое совпадает с моим по возрасту. Мы близнецы, но смерть заморозила его лицо во времени, в то время как мое взрослеет.

Я отворачиваюсь от него и направляюсь в сторону маминого будуара, решив, что пришло время встретиться с причиной, по которой я, скорее всего, здесь нахожусь.

Два дня назад я получил от отца загадочное сообщение, в котором он просил меня приехать домой на выходные. Я предположил, что это как-то связано со здоровьем моей матери, что последние несколько лет наконец-то догнали ее, поэтому я приехал, хотя и с неохотой.

Я постучал и вошел, закрыв за собой дверь. Пройдя в спальню, я не удивляюсь тому, что она полностью погружена в темноту. Бархатные портьеры, как обычно, задернуты, задушив весь естественный свет и погрузив комнату в полумрак.

Моя мама лежит в своем кресле-шезлонге и спит. Вернее, отключилась благодаря сочетанию таблеток и выпивки. Я кладу руку ей на плечо и произношу ее имя, но она не просыпается.

Я трясу ее с большей силой, и ее голова откидывается в сторону, в результате чего она просыпается, когда я сажусь рядом с ней.

Ее расфокусированные глаза растерянно осматривают тусклое окружение, прежде чем ее взгляд падает на меня. На ее губах появляется маленькая улыбка надежды.

У меня перехватывает дыхание. Она не улыбалась мне уже много лет.

Она проводит рукой по моей щеке.

— Астор? — спрашивает она, ее голос полон тоски.

Это еще один нож в грудь.

— Нет, это Феникс. — Я отвечаю, убирая ее руку с моей щеки и кладя ее себе на колени.

— О. — Этот разочарованный слог пронзает меня насквозь, и я отворачиваюсь. — Почему ты здесь? — спрашивает она незаинтересованно.

Такая реакция больше соответствует тому, как она обычно приветствует меня.

В детстве Астор всегда была ее фаворитом, и в глубине души я это знал. Но когда он умер? Я стал для нее совершенно невидимым. Она замкнулась в себе от своего горя, а мне не к чему было обратиться за утешением, кроме как к собственной растущей обиде.

Он умер, и из-за этого я потерял все три столпа своей жизни. Его, моих родителей и Сикс.

Было очевидно, что в тот день умер не тот близнец.

Я мог бы жить без постоянных напоминаний, куда бы я ни пошел, и это часть причины, по которой я игнорировал Сикс последние пару лет, а также почему я никогда не возвращался домой.

Последний раз до сегодняшнего дня я видел свою мать более двух лет назад.

— Томас прислал за мной, — говорю я, вставая. Я уже много лет не называл отца иначе, чем по имени. — Ты же не думала, что я вернусь к тебе, правда?

Она отворачивается от меня и хватает упаковку из фольги, выталкивая пару таблеток из алюминиевой оболочки на ладонь. Она бросает их в открытый рот и запивает глотком водки из стоящей рядом бутылки.

— Закрой за собой дверь, — говорит она, откидываясь на подушку и отстраняясь от меня.

Я выдыхаю через нос презрительный смех и делаю то, что она просит.

Так здорово быть дома.

Очевидно, что состояние моей матери не изменилось, так зачем же отец вызвал меня сюда? Не из личного желания посмотреть, как у меня дела, это я точно знаю.

Я бегом спускаюсь по главной лестнице и останавливаюсь на месте, когда сталкиваюсь лицом к лицу с Сикс. Она — последний человек, которого я ожидал увидеть в моем фойе, — широко раскрыв глаза и застыв на месте, смотрит на меня.

Ее родители так и не продали свое прилегающее поместье, даже после того как переехали в Гонконг. Я знаю, что после приезда в АКК она проводила здесь несколько праздничных уик-эндов со своей семьей, но мы никогда не были здесь одновременно.

С тех пор как мне исполнилось одиннадцать.