Преданный друг - Юлия Леру

— Как твой сын? — Егор развернулся к багажнику, и я подошла ближе и встала рядом с ним, чувствуя себя воздушным шариком на тонкой веревочке, конец которой крепко сжимала его рука. — Мне сказали, вас выписали.

— Выписали.

— Лаврик уже приехал?

Откуда он знает?

— Нет. Должен через пару часов. Какие-то дела.

— Хорошо. — Егор чуть подвинул меня в сторону, чтобы открыть пассажирскую дверь, и я только сейчас отчетливо поняла, что мне придется сесть спереди и провести эти десять минут пути до моего дома рядом с ним.

— Егор…

Он как будто вздрогнул, услышав свое имя. Выпрямился, обернулся ко мне, отступая, давая мне пространство для глубокого вдоха и одновременно лишая последних сил.

— Я не… — Еще вдох, чтобы собраться с мыслями. — Спасибо, но я…

— Не бойся, Ника, — сказал он, не отрывая пристального взгляда от моего лица. — Все в прошлом.

И у меня не хватило мужества признаться себе, что именно этого я и боюсь.

Мы отъехали от магазина и покатили вниз по улице, и я прищурилась, когда солнечные зайчики от лежащих на панели очков ударили мне в глаза — веселые, яркие, беззаботные, как само детство. В машине пахло каким-то древесным парфюмом — чужой, незнакомый мне запах мужчины, сидящего рядом со мной, напоминание о том, что все уже не так, как раньше, и мы оба уже другие.

— Я давно не вижу у вашего двора машины, — сказал Егор так, словно мы просто продолжали начатый разговор.

— Да, — сказала я, тоже будто его продолжая. — Мы продали. Папа так и не смог научить маму, зачем она нам?

— А ты?

— А я боюсь, — призналась я честно, и мне показалось, что уголок его губ приподнялся в намеке на улыбку. — Я пробовала, Лаврик давал мне порулить, но… Мне все время кажется, что нажму не туда, собью кого-нибудь… — Я передернула плечами. — Нет уж. Некоторые люди просто для этого не созданы.

— Тебе нужно просто привыкнуть, — сказал Егор легко, и я поняла, что улыбка мне не почудилась: я услышала в его голосе крошечное ее эхо. — Это не труднее, чем управляться с десятком детей. Честное слово.

Нет, откуда он знает? Неужели Лаврик?.. Нет, он бы не стал говорить с ним за моей спиной. Ведь не стал бы?

— Почему ты здесь? — спросила я, пока мысли крутились в моей голове. — Ты ведь не бросил университет, правда?

— Правда. — Егор помолчал. — Скоро год, как я работаю здесь фельдшером после колледжа, Ника. Я не стал поступать в университет.

— Но ты же так хотел!

Ты же бредил карьерой врача, ты же изучил все учебники для первого курса вуза, и неужели Ульяна Алексеевна вот так позволила своему сыну отказаться от того, о чем он мечтал всю жизнь?

— Ты же помнишь, что это было за время, Ника, — сказал Егор все так же спокойно, словно ему было совсем все равно. — Девяносто восьмой год, кризис, отцу зарплату не платили полгода, маме тоже задерживали… Пришлось выбрать что-то более… практичное.

Девяносто восьмой год, кризис… Нет, я не помнила этого времени. Я не помнила реальности до момента, как родился мой сын, до момента, как я взяла его на руки и посмотрела в сморщенное красное личико с крепко зажмуренными глазами и темными щеточками бровей и не поняла, что он, мой ребенок, на самом деле уже существует.

А значит, все-таки еще существую и сама я.

— Он помогает вам? — спросил Егор спустя короткое время.

— Лаврик?

Он чуть заметно кивнул, глядя на дорогу.

— Да. Олежка ни в чем не нуждается. — При мысли о Лаврике и об оживлении, которое он привезет с собой, улыбка растянула мои губы. — Наверняка привезет кучу подарков, потребует, чтобы я собрала на праздник всех окрестных детей… Он прекрасный отец, лучший в мире.

— Но, так понимаю, не муж.