Преданный друг - Юлия Леру

— Ладно, — легко согласилась она, хотя ей наверняка было, что рассказать. Но мое материнское сердце очень тяжело бы восприняло рассказы о том, что творят другие матери со своими детьми. — Лично в моей практике всего раз было такое, что ребенка отдали на воспитание отцу при хорошей, работящей матери, и это была реально ситуация, в которой ребенку с матерью было бы хуже. Та женщина собралась замуж за чеченца, приняла ислам и решила уехать в Чечню… Муж ничего не имел против мусульман или чеченцев, кстати, но там был такой момент, что мама ударилась в любовь и религию, а мальчик был уже взрослый, двенадцать лет, и отношения с новым папой у него практически сразу сложились неприязненные. Вплоть до нежелания идти домой и угроз сбежать, если мама заберет его с собой. Мама таким образом избавилась от источника раздражения под боком. — Кира снова дернула плечом. — Так что как юрист, Ник, я советую тебе не слушать всякие глупости и не морочить голову ни себе, ни людям. Никто у тебя твоего ребенка не отнимет. А если Лаврик все же рискнет, приди, пожалуйста, ко мне. Вместе почитаем анекдот, с помощью которого адвокат твоего мужа попытается убедить суд в том, что ты — плохая мать, и посмеемся.

Я вышла из дома Черномазов не с легким сердцем, но все же намного спокойнее, чем была утром или вчера. Слова Киры были словами профессионала. Им я могла бы поверить. Так что я все же я постаралась сделать, как она мне посоветовала, и перестала морочить голову себе и другим, выдумывая то, чего нет. Помогли звонки Олежке — через день, как и в прошлый раз, — работа и ремонт, который я неожиданно затеяла с таким рвением, что удивила и маму, и себя.

Но Олежке на самом деле нужен был свой угол — свое место, как сказала Кира. Я хотела, чтобы мой сын вернулся сюда не в гости к бабушке, а уже по-настоящему домой.

— Сервант передвинем сюда, к выходу, — разглагольствовала я за ужином, представляя себе, как здорово будет смотреться на стенах цвет зеленого чая. Кирина яблочная кухня меня прямо-таки вдохновила. — Уголок уберем, а вместо него поставим стол и стулья, тоже зеленые. Куплю шторки яркие, оранжевые, например, чтобы контраст был… да я нам тут такую красоту наведу!

Мама, слушая меня, качала головой.

— Ну ты и деятельная стала у меня, поглядите-ка. Ладно, обои, но уголок еще хороший, куда ты его собралась.

— Мам, да я на этом диване с пятого класса сидела, — напомнила я. похлопав по продавленной обивке. — Он уже старый. Ремонт надо, не спорь. Давно ведь не делали.

— Да уж лет десять, — сказала мама, оглядев кухню и вздохнув. — Все собирались с отцом.

Мы помолчали, думая о папе и вспоминая его, каждая по-своему. Но мама знала, что я права. Ремонт действительно был нужен.

В их спальне, которая в последние месяцы стала только папиной спальней, до сих пор витал этот узнаваемый запах больного человека, и его впитали и палас на полу, и ковер на стене, и, казалось, даже шторы. Обои кое-где пожелтели от солнца, линолеум потерял цвет. У старого шкафчика в кухне не закрывалась дверца, а тяжелую темно-коричневую стенку давным-давно пора было выбросить или отдать малоимущим.

— Думаешь, успеем за месяц? — спросила мама.

— Успеем, — сказала я уверенно. — Ты только с обоями в зале и прихожей мне помоги, а все остальное я сама.

— И мебель сама? — поразилась она.

— Конечно. Были бы деньги, а мебель сейчас доставляют и собирают, — махнула я рукой. — Это не проблема.

— Можно дядю Борю Туманова попросить, — предложила мама. — Он рукастый.

— Дядю Борю я уже попросила. В воскресенье мы с ним едем за обоями и краской в Бузулук, — сообщила я.

Мама хлопнула себя по коленям и засмеялась, глядя на меня с неподдельным изумлением.

— Когда успела?!

Я только улыбнулась и пожала плечами.