Дикари - Шеридан Энн

Голос Филиппа понижается, и тон, который звучит в большом фойе, посылает леденящую дрожь по моим венам.

— Это убийство было моим, — рычит он. — Я всю жизнь был в тени Виктора. У меня были большие планы на него.

Маркус пожимает плечами.

— Ты опоздал, старина, — говорит он, провоцируя Филиппа и заставляя лицо Леви усмехнуться. — У Виктора было много врагов, и если ты хотел оборвать его жизнь, то тебе следовало действовать немного быстрее.

— Что вам сделал мой брат? — Филипп плюется. — Он вам ничего не был должен.

— Напротив, — говорит Роман, делая шаг вперед. — У него была информация, в которой я нуждался, и его неспособность поделиться принесла ему билет в ад в один конец. Поэтому я предупреждаю тебя сейчас, если ты не расскажешь мне то, что мне нужно знать, то ты встретишься со своим покойным братом раньше, чем ожидал, и я обещаю, что тебе это не понравится.

Филипп прищуривается, рассматривая братьев в новом свете.

— Это правда, не так ли? Ты возглавляешь семейный бизнес.

Губы Леви растягиваются в злой ухмылке, и в его взгляде появляется тьма, которая странным образом заводит меня, несмотря на тупую боль, пульсирующую у меня между ног с каждым шагом, который я делаю.

— Давно пора было, тебе не кажется?

Интерес появляется на лице Филиппа, и я вижу тот самый момент, когда он решает, что этот новый поворот событий может сработать в его пользу.

— Где сейчас ваш отец? — спрашивает он, его взгляд устремлен куда-то вдаль, и в его голове начинают вращаться колесики, вероятно, пытаясь понять, как он может извлечь из этого выгоду.

— Именно об этом мы и пришли спросить тебя, — говорит Роман, его тон едва уловимо предупреждает, чтобы с ним не связывались. — До вчерашнего вечера мой отец жил в доме Виктора, но, когда мы приехали… пуф, — говорит он, расставляя пальцы веером перед собой. — Пропал.

Филипп смеется.

— И ты думаешь, он пришел бы ко мне?

— Если бы мы думали, что он пришел сюда, — говорит Маркус с болезненной усмешкой. — Ты бы уже был мертв на пороге своего дома.

Филипп осторожно смотрит на него, прежде чем снова перевести взгляд на Романа.

— Так если ты думаешь, что его здесь нет, тогда зачем вообще сюда приходить?

— Потому что, помимо того факта, что у тебя есть кое-что, что принадлежит мне, — говорит он, имея в виду Ариану, и мое сердце обливается кровью, когда он говорит, что все еще считает ее своей. — Ты один из последних, кто контактировал с ним, и мне нужно знать то, что известно тебе.

На лестнице позади нас раздается шум, и я оглядываюсь как раз вовремя, чтобы увидеть маленькую девочку, одетую в ночную рубашку. Поняв, что у подножия лестницы что-то происходит, она вскидывает голову, и с ее губ срывается тихий вздох. Она смотрит на своего отца, и на мгновение мне хочется возненавидеть парней за то, что они не проверили, был ли кто-нибудь еще в доме, но тогда это лежит и на моих плечах.

— Папа, — говорит маленькая девочка, ее широко раскрытые глаза полны ужаса, когда она смотрит на своего старшего двоюродного брата, которого ее, без сомнения, учили бояться. — Что происходит?

Филипп тяжело сглатывает.

— Ничего, милая. Твои кузены просто пришли на утреннюю деловую встречу, — говорит он, заставляя мой желудок скручиваться от того, как он мил со своей дочерью, в то время как другая женщина гниет, скорее всего, в какой-нибудь подземной камере под фундаментом этого дома. — Иди и смотри свои мультики. Мама скоро приготовит тебе завтрак.