Антология современной финской драматургии (сборник) - Мика Мюллюахо, Лаура Руохонен, Саара Турунен, Сиркку Пелтола, Тумас Янссон, Эмилия Пёухёнен (2016)

АЛЕКСИ. По-моему, дерьмо в углу – отличное средство устраннения: публика моментально устраняется из зала.

Сцена четвертая: стеклянный дом

Саара показывает Олави слайды.

СААРА. Изначально идея такова – отражать их на стеклянной поверхности. Это то, что видит Фауст. Я специально набрала картинок из разных сфер жизни. Как на первой взгляд спотыкается, так дальше и не идет. Почти как в жизни: сильней всего запоминается первое впечатление. Что скажешь?

ОЛАВИ. Что-то мне в этом не нравится.

СААРА. Ну ладно. Это просто отправная точка. То, как я представляю проявления дьявола в мире.

ОЛАВИ. Эти картинки не пробудят в зрителе никакого отклика. Люди каждый день видят такое в газетах. Какой смысл в военных фотографиях?

СААРА. Ну… Их же вешают в музеях. Значит, какой-то смысл есть.

ОЛАВИ. Да просто война – это настоящий пир для фотографа! Куда ни глянь – отличный кадр. Искаженные лица… Огонь, дым, дети… И в какой-то момент война обретает некую эстетику. Посмотри вот. Это же японская гравюра в чистом виде. Несомненно, в эстетике войны есть своя красота. Но она мне не нравится.

СААРА. Но ведь часто войны заканчиваются благодаря фотографам и вмешательству простых людей. Война во Вьетнаме, например. Или взять, опять же, Ирак. Или Газу…

ОЛАВИ. Ну еще бы. Когда они видят на фото собственных умирающих солдат…

СААРА. Олави, я что-то не пойму. Ты просил подобрать тебе каких-нибудь знаковых картинок. Я проделала огромную работу.

ОЛАВИ. Извини. Так я чувствую.

СААРА. Ладно. А кстати, скажи: ты ведь видел мой макет до того, как задумался о сценографии к «Фаусту»?

ОЛАВИ. Почему ты спрашиваешь?

СААРА. Ну скажи.

ОЛАВИ. Да, я его видел.

СААРА. И что ты о нем подумал?

ОЛАВИ. Мне он понравился. Показалось, что это что-то… очень новое.

СААРА. Отлично. И никакого «Фауста» тогда еще не было. «Фауста» тебе на тот момент еще не предложили. Так?

ОЛАВИ. Верно… Но к чему ты клонишь?

СААРА. То есть идея «Фауста» возникла гораздо позже. Но когда ты впервые увидел этот дом, он вызвал в твоей душе какие-то иные образы.

ОЛАВИ. Так и есть.

СААРА. И эти образы не имели никакого отношения к «Фаусту».

ОЛАВИ. Да, пожалуй, это было что-то иное… Но скажи теперь ты – почему все-таки ты сделала этот дом?

СААРА. А, неважно.

ОЛАВИ. Важно.

СААРА. Просто для себя.

ОЛАВИ. Не верю. Была ведь какая-то причина. Ты просто не хочешь рассказывать. Дьявол разбери – это было для какого-то спектакля! Наверное, что-то у тебя сорвалось, а ты не говоришь. Пытаешься подсунуть мне бэушную декорацию.

СААРА. Неправда. Я его сделала, потому что хотела разобраться в себе.

ОЛАВИ. При помощи стеклянного дома?

СААРА. Да. Я… Я очень тебя люблю. Ты первый мужчина, в которого я влюбилась по-настоящему. Можно ли мечтать о большей удаче, чем любимый, который разделяет твою страсть к театру? Но в последнее время меня что-то гнетет, и я никак не могу понять что. И вот несколько дней назад я села здесь и стала строить модель своей жизни… Нашей с тобой жизни. И у меня вышел стеклянный дом.

Пауза.

ОЛАВИ. Что же ты не сказала раньше? Я чувствую себя идиотом. Я планирую сделать с этой штукой спектакль. А ты вдруг говоришь, что это вообще-то модель нашей жизни. Нашей любви. Что у нас, кризис? А я был так счастлив.

СААРА. У меня такое ощущение, будто мы высматриваем что-то снаружи, а друг на друга взглянуть не можем. Не решаемся, потому что не знаем, что у другого внутри. Именно поэтому стены стеклянные: выглянуть наружу – да. Но не заглянуть внутрь.

Сцена пятая: гармония

Вечер. В кабинете.

АЛЕКСИ. Уже появились наброски афиш к «Фаусту». Аж три варианта. Завтра отправим в печать. Олави, что скажешь? Я склоняюсь к первой.