Сейд. Джихад крещеного убийцы - Аждар Улдуз (2012)

Султан выглядел сраженным. Поэзия была, возможно, единственным, после аль-джабра, что по-настоящему трогало его. Впрочем, в отличие от математики, любовь Повелителя Двух Морей к изящной словесности не была общеизвестна – не любил великий правитель, когда его подозревали в мягкости, а уж в неспокойные времена этого и подавно следовало избегать. Но предательство черкеса... чудесное спасение... и вот – эти стихи! Спокойствие султана вновь было потрясено, но теперь это потрясение переходило в восторг, и чувство это не замедлило излиться в синя’дяфтяр -«импровизации, идущей из груди»:

Я видел беркута полет —

Прекрасен он и строг.

Он в смертоносности своей

Красу явить мне смог.

Но мигом позже я узрел,

Как беркут – розой стал,

И пел, подобно соловью,

И Красоту являл.

Султан замолчал, словно захлебнувшись от чувств, наполнявших его сердце. Монашка смотрела на него широко открытыми, полными удивления глазами. «Она очень красива!» – подумал султан, и ему стало очень приятно оттого, что эта женщина, судя по всему, понимающая по-арабски, смогла оценить его стихи. Признаться, султан иногда читал стихи некоторым своим женщинам, оставаясь с ними наедине, и знал, что не только его легендарная мужская сила, но и умение проникнуть в сердце женщин нежными словами стихов, стали причиной любви к нему со стороны всех женщин гарема... кроме той черкески. Потому что она так и не научилась арабскому языку – языку поэзии и математики! Воспоминание о ней внезапно омрачило султана. Волшебный миг наслаждения поэзией прошел. Султан поднялся со своего места и голосом строгим, даже несколько раздраженным, сказал:

– Я утомлен событиями дня и потому надеюсь, что вы не сочтете меня неучтивым за то, что я покину сюфру и вас. Наслаждайтесь, сколько желаете, слуги проведут вас в ваши покои, когда вы захотите. Завтра же я исполню вашу просьбу, и вы сможете продолжать свой путь. Мир вам!

Не дожидаясь ответных слов, султан повернулся и быстрым шагом покинул зал трапезы. Слуги и стража с трудом успевали за ним. Не оборачиваясь, Повелитель Двух Морей приказал семенящему за ним евнуху-смотрителю гарема:

– Пришли мне двух... нет, трех наложниц в мои покои! И проследи, чтобы среди них не оказалось ни одной, не говорящей на арабском языке.

* * *

Утром следующего дня личная трирема султана вышла в море, неся на своем борту Сейда, Железного Копта и бывшую монашку. Корабль направлялся в Атталею, где стояли два венецианских корабля, ожидавшие позволения Султана направиться в Искендерун. Не дождутся! Султан велел выкупить весь товар венецианцев по любой цене, которую те назовут, и передать им приказ – доставить путников в Венецию. Иначе могут забыть и про безопасные торговые пути через его воды, и о праве торговать в портах его Империи... Таким категоричным со своими давними торговыми партнерами Султан еще никогда не был, но... ведь не каждый день просишь за тех, кто спас тебе жизнь. К тому же у двуглавого орла есть право на свои капризы. Все-таки это он правит двумя морями!

AD LIBITUM – ДВА ЖЕНСКИХ МОНОЛОГА

Ты же не думаешь, мой маленький француз, что я доверю жизнь своего ребенка, своего маленького Принца Вельшского, этим заговорщикам? Ну да, я всё еще его только так и называю... Что-то никакое другое имя на ум и не приходит – принц по отцу, вельшец по матери... Мой маленький принц!.. Кстати, может быть, тебе стоит напомнить, что это еще и ребенок твоего возлюбленного господина, сенешаля, который так облагодетельствовал тебя, когда был жив? О, только не надо изображать, будто ты оскорблен. Впрочем, кажется, ты и в самом деле оскорблен. Ну да ладно, прости меня! Но ты должен меня понять, ведь я мать! И, в отличие от этих ваших французских галантных дам, воспитывалась в вельшской деревне, так что привыкла всё говорить прямо...