Незнакомцы на мосту - Джеймс Донован (1964)

Однако уже несколько минут спустя в моем разговоре с прокурором Томпкинсом не было совершенно ничего забавного. Он остановил меня по другую сторону двери зала суда, чтобы сообщить о «новой линии мышления», возобладавшей в министерстве юстиции по поводу возможной меры наказания, которую следует требовать обвинению. Он объяснил мне разделение во мнениях по этому вопросу. Одна из групп считала, что в интересах правительства будет пожизненное заключение для Абеля в надежде на его возможное согласие сотрудничать в будущем. Но другая группа настоятельно рекомендовала властям требовать смертной казни. Не только как грозного предостережения для других советских агентов, но в расчете на то, что Абель может «сломаться» от стресса, когда представит себе электрический стул. Все, кто рассматривал имеющиеся улики, сказал он, предсказывали быстрое вынесение обвинительного приговора.

Я сообщил Томпкинсу, что в данный момент мы полностью сосредоточены на плане защиты Абеля, и если наши усилия увенчаются успехом, любая мера наказания, которую они обсуждают для него, может уйти в область чисто академических споров. Но при этом я добавил, что даже в случае вынесения Абелю приговора решение о мере наказания не должно приниматься исключительно на уровне министерства юстиции. По моему мнению, об этом следовало проконсультироваться с Государственным департаментом и с Центральным разведывательным управлением, нашей службой разведки за рубежом.

– Вполне вероятно, – сказал я, – что наказание, которому мы подвергнем Абеля, повлияет на то, как русские станут обращаться с некоторыми из наших людей. Вам следует установить, не арестовали ли они кого-то из агентов американской секретной службы.

Я также выразил надежду, что все федеральные ведомства станут взаимодействовать между собой более согласованно, чем они делали это во время моей службы на правительство в Вашингтоне в годы Второй мировой войны.

– Аминь, – подытожил Томпкинс.

Четверг, 19 сентября

Разумеется, обвинение приложило все усилия, привело все возможные аргументы против нашего иска по поводу ареста и захвата имущества. Прежде всего, как они утверждали, иск нам следовало подавать в Бруклине, а не на Манхэттене, и требовали, чтобы Южный окружной суд отклонил его. Томпкинс настаивал, что данный вопрос являлся частью дела, подлежавшей рассмотрению во время процесса в Бруклине. О письменных показаниях он отозвался так:

– Их рассмотрение в рамках общего судопроизводства приведет к более упорядоченной организации дела и поможет избежать повторного рассмотрения одного и того же вопроса во время суда в Бруклине.

Судья Манхэттена принял решение в пользу правительства, и наш иск был передан в Бруклинский окружной суд, где мы теряли всякую возможность незамедлительной апелляции в случае неблагоприятного для нас вердикта и вынужденно продолжали бы участие в процессе, несмотря на него.

Утром бруклинские (католические) адвокаты провели так называемую красную мессу в ознаменование начала нового юридического года. В церковной службе, проводившейся ежегодно в соборе Святого Борромео на Бруклинских холмах, принимали участие множество адвокатов других вероисповеданий, а не только те, кто придерживался одной со мной веры. Собрались почти все юристы нашего округа и вместе с членами ассоциации адвокатов вознесли совместную молитву о том, чтобы в наступавшем году во всех рассматриваемых делах торжествовала справедливость.

Я прибыл пораньше и некоторое время стоял перед входом с собор. Было приятно услышать, что среди моих друзей, высказывавшихся о деле Абеля, некоторые особо подчеркнули свое профессиональное удовлетворение тем, что защита «приняла все необходимые меры».