Завоеватель сердец - Джорджетт Хейер (1931)

Так все и произошло. В назначенный день герцог повел свою армию на место встречи, но от графа не было ни слуху ни духу. Впоследствии им стало известно, что он в большой спешке увел свое войско и направился домой, прикрывшись сильным арьергардом. Анжуй стал первым из тех, кто предпочел бесславное бегство вооруженному столкновению с герцогом Вильгельмом Нормандским.

Что подумал об этом гарнизон Домфрона, никто так и не узнал. Что до Вильгельма, то он лишь язвительно рассмеялся да вернулся к осаде замка.

Теперь, когда Мартель более не путался под ногами, герцог предпринял один из своих излюбленных стремительных маневров. Оставив небольшое войско под стенами Домфрона, он ночным маршем повел остальную армию к Алансону. Путь его, пролегая через Менанден и Пуантель, выдался очень нелегким. Рыцари Вильгельма обливались потом; некоторые отстали, потому что лошади их начали хромать или у них были сбиты спины, однако остальные упрямо шли вперед, стиснув зубы, вознамерившись не дать превзойти себя их вожаку, который, похоже, не знал усталости.

Под стенами Алансона они появились с первыми лучами рассвета, покрытые дорожной пылью и по́том, и сквозь редеющий утренний туман стали вглядываться в город, раскинувшийся на другом берегу реки. Сам он укреплений не имел, но над ним гордо возвышался замок, к надвратной башне которого вела прямая дорога от моста через Сарту. Над его зубчатыми бастионами реял флаг Анжу.

– Будь я проклят, если не сорву его! – выругался герцог.

Спешившись, он стал молиться, поскольку никогда не забывал об уважении, что причитается Господу; люди Вильгельма последовали его примеру. Покончив с этим, герцог, выпрямившись, умылся в реке и вперил тяжелый, нахмуренный взгляд в надвратную башню, охранявшую мост. Пока он стоял, погруженный в размышления, жители Алансона получили возможность вдоволь полюбоваться его силами. Они собрались на противоположном берегу реки, устроив оживленный совет.

Те же, кто охранял надвратную башню, оценили численность армии герцога и, заметив, что он не привез с собой осадных машин, решили, будто благополучно отсидятся в своей цитадели. Обманчивое чувство безопасности вселило в них ощущение самонадеянности, и они сочли себя победителями, а кое-кто даже отважился на издевательские жесты и насмешливые выкрики, демонстрирующие их презрение к врагу.

Такие выходки не ускользнули от внимания герцога, и лицо его потемнело. Он отдал короткое приказание, после чего рыцари выстроились в боевой порядок. Герцог же устроил военный совет со своими военачальниками, во время которого покусывал ременную плеть, как бывало всегда, когда перед ним вставала особо трудная задача, и внимательно рассматривал диспозицию укреплений. Стражники в надвратной башне, сочтя, что их насмешки не достигли цели, придумали одну, по их мнению, особенно забавную шутку, которая непременно должна была задеть достоинство герцога. На стене началась суета и беготня, а затем над нормандской армией прокатился яростный рев и воины схватились за рукояти мечей.

Стоявший рядом с Раулем его брат Гилберт едва не поперхнулся от негодования.

– Клянусь Богом! – ахнул он. – Нет, ты только посмотри, что удумали эти грязные псы!

Рауль, вглядевшись внимательнее, понял, что защитники башни вывесили на стене меха́ и шкуры, после чего принялись выбивать их длинными палками и лезвиями своих мечей, держа их плашмя. Юноша вспыхнул от гнева, поскольку смысл сего действа был ему совершенно ясен.

– Крест Господень, что за невиданная наглость!

– Привет Дубильщику! Привет благородному Дубильщику Фалеза! – закричали люди на башне. – Как, ты еще здесь, нормандский выкидыш? Как идет торговля мехами?