Фараон - Болеслав Прус (1895)

«А может быть, это и в самом деле дух?» – подумал Рамсес.

В Египте скорее можно было встретить злого или доброго духа, чем дождаться, например, дождя.

Нил из красного стал коричневым, и в августе, в месяце атир, достиг половины своей высоты. В береговых плотинах открыли шлюзы, и вода стала стремительно заполнять каналы и огромное искусственное Меридово озеро в области Фаюм,[21] славящейся чудесными розами. Нижний Египет представлял собой как бы морскую губу, окаймленную холмами, по склонам которых были разбросаны дома и сады. Сухопутное сообщение совершенно прекратилось, и по реке сновало множество лодок, белых, желтых, красных, темно-бурых, похожих на осенние листья. На самых высоких местах кончали сбор урожая хлопка, второй раз косили клевер и начинали собирать плоды тамариндов и олив.

Однажды, плывя мимо залитых полой водой хуторов, Рамсес заметил на одном из островков необычное движение. Оттуда же из-за деревьев доносился громкий крик женщин.

«Наверно, кто-нибудь умер», – подумал наследник.

С другого островка увозили на небольших лодках мешки с зерном и скот; люди, стоявшие у служб, ругались и грозили сидевшим в лодке.

«Поспорили соседи…» – решил Рамсес.

Дальше в хуторах было спокойно, но жители, вместо того чтобы работать или петь песни, молча сидели на земле.

«Кончили работу и отдыхают».

От одного островка отчалила лодка с плачущими детьми; какая-то женщина бросилась ей вслед и, стоя по пояс в воде, грозила кулаком.

«Везут детей в школу», – подумал Рамсес.

В конце концов его заинтересовали все эти сцены…

С одного из следующих островков опять донесся крик. Царевич приставил руку к глазам и увидел лежавшего на земле человека, которого бил палкой негр.

– Что это тут происходит? – спросил Рамсес лодочника.

– Разве вы не видите, господин? Бьют бедного мужика! – ответил лодочник, ухмыляясь. – Проштрафился, видно, вот и трещат косточки.

– А сам ты разве не крестьянин?

– Я?… – с гордостью спросил лодочник. – Я – свободный рыбак. Отдам царю, что полагается из улова, и могу плавать по всему Нилу, от первых порогов до самого моря. Рыбак – как рыба или как дикий гусь, а мужик – как дерево: кормит господ своими плодами и никуда не может убежать. Только кряхтит, когда надсмотрщики портят на нем кору. Ого-го!.. Посмотрите-ка вон туда, – вскричал довольный собою рыбак. – Эй, отец!.. Не выхлебай всю воду!.. А то будет неурожай!

Этот веселый возглас относился к кучке людей, занятых довольно странным делом. Несколько голых мужчин, стоя на берегу, держали за ноги какого-то человека и окунали его вниз головой в реку сначала по шею, затем по грудь и, наконец, по пояс. Рядом стоял человек с дубинкой, в грязном хитоне и в парике из бараньей шкуры.

Немного поодаль кричала благим матом женщина, которую люди держали за руки.

Палочная расправа была так же распространена в «счастливом» государстве фараона, как еда и сон. Били детей и взрослых, крестьян, ремесленников, солдат, офицеров, чиновников. Каждый получал свою порцию палок, за исключением жрецов и высших вельмож, которых бить было уже некому. Поэтому наследник довольно равнодушно смотрел на крестьянина, избиваемого дубинкой, но его внимание привлек крестьянин, которого окунали в воду.

– Го! Го!.. – продолжал смеяться лодочник. – Здорово накачивают!.. Разбухнет так, что придется жене распускать набедренник.

Рамсес велел подплыть к берегу. Тем временем крестьянина извлекли из воды, дали ему выкашляться и снова схватили за ноги, не обращая внимания на нечеловеческие крики женщины, которая царапала и кусала державших ее людей.

– Стой! – крикнул царевич палачам, тащившим крестьянина.

– Делайте свое дело! – заорал, для важности гнусавя, человек в бараньем парике. – Экий, гляди, смельчак нашелся!..