Иисус. Жизнеописание Христа. От исторической реальности к священной тайне - Жан-Кристиан Птифис (2011)

3. Евангелист Иоанн, свидетель истории

Нетипичное Евангелие

4-е Евангелие сильно отличается от синоптических, и нет ни малейшего сомнения, что оно было написано очевидцем событий, Иоанном, «возлюбленным учеником» (или «учеником, которого Иисус любил»). Автор настаивает на том, что он человек апостольский, искренний, достойный доверия, и не скрывает, что цель его работы — показать, что исторический Иисус и Христос веры — одно и то же, что воплотившийся Иисус — это вечный Христос, тот, который присутствует в Своей Церкви. Поэтому Иоанн коротко, но точно описывает общественную жизнь Иисуса как главный этап истории спасения.

Анализ этого Евангелия позволяет обнаружить у него несколько сильных сторон:

1. Его независимость от трех остальных.

Хотя можно предположить, что Иоанну были известны некоторые сведения, которые есть в синоптических Евангелиях (например, он знал о существовании группы Двенадцати), он ничего не заимствовал из их текстов, поскольку, в отличие от остальных авторов (за исключением Матфея, написавшего ранний вариант арамейского Евангелия от Матфея), он был очевидцем того, о чем писал. Но не исключено, что он прочел их сочинения (по меньшей мере Евангелия Матфея и Луки). Различия между его Евангелием и тремя остальными сильнее, чем различия между ними. Зато можно заметить немало совпадений с текстом Луки. Это объясняется не письменным, а устным контактом, то есть Лука не имел под рукой Евангелие Иоанна (когда Лука вел свое расследование, Иоанн еще не написал свою книгу), но почти нет сомнений в том, что он встретился с любимым учеником Иисуса, слушал его проповеди, запоминал рассказы, записывал подробности, схватывал на лету выражения и точные термины. Сходство словарного состава так велико, что исключает знакомство Луки не с Иоанном, а с кем-то из учеников, воспринявших «Иоаннову традицию». Немецкий экзегет Адольф фон Гарнак нашел у Луки (в Евангелии и Деяниях) минимум тридцать два слова, которые есть у Иоанна, но отсутствуют у Матфея и Марка.

2. Литературное единство, однородность стиля, единство мышления и богословской точки зрения{995}.

Разумеется, в работе Иоанна встречаются неуклюже написанные места, грубые стыки, плохие швы. Также в ней есть несколько вставок, сделанных не автором. Но, если не считать этих добавок, которые легко заметить, его Евангелие написано рукой одного человека. Его стиль прост и заимствован из арамейской поэзии (в особенности это относится к прологу), словарный состав один и тот же от начала до конца, сюжет и вытекающая из рассказа богословская концепция не содержат никаких противоречий и неувязок. То же можно сказать и о посланиях Иоанна. Этот евангелист обладал уникальным чувством композиции и так же, как Лука, был прекрасным мастером построения сцен, но в своем собственном стиле.

3. Весьма сложная архитектура рассказа, которая свидетельствует о хорошем знакомстве автора не только с Еврейской Библией, но также с порядками Храма, с иерусалимскими праздниками и жизнью в Иерусалиме.

Ничего подобного этому нет в синоптических Евангелиях.

Иоанн, на мышлении которого его сан священника оставил глубокий отпечаток, оставил нам ценнейшие сведения о топографии и о еврейских обрядах той эпохи. В его тексте есть тонкая игра символов, разнообразные многоуровневые метафоры, имеющие много весьма богатых смыслом прочтений, которые до сих пор не перестают нас удивлять. Это доказывает, что христианство при своем рождении не было всего лишь религией неученых бедняков, но обращалось и к образованным слоям общества. В число любимых литературных приемов Иоанна входят неверное понимание или недомолвка, двусмысленность и, прежде всего, ирония — знаменитая ирония Иоанна, когда он словно подмигивает читателю и тот понимает, что упомянутое действующее лицо или лиц ослепляет заблуждение.

4. Семитское происхождение автора, который выражает мысли, типичные для евреев I в. н. э.