Иисус. Жизнеописание Христа. От исторической реальности к священной тайне - Жан-Кристиан Птифис (2011)

Относительно Евангелия от Иоанна нам следует отказаться от теории, по которой порядок, в котором Иоанн расположил свои рассказы и речи, определяется только противоречием, существовавшим между общинами его учеников и синагогой в 90—100 гг. Этот евангелист был свидетелем, поэтому такое предположение бессмысленно! Лишь в сравнительно недавнее время исследователи обнаружили, как надежна Книга Иоанна с исторической точки зрения. Все, кто в последние десятилетия подробно изучал ее, были поражены контрастом между поздней датой выпуска в свет этого Евангелия и очень ранними данными, которые в нем присутствуют. Оно сохранило «кристаллизованные» или «окаменевшие» воспоминания о географических, религиозных и политических условиях палестинского мира, стертого с лица земли в 70 г. н. э. Это заметили Чарльз Гарольд Додд и Ксавье Леон-Дюфур, авторы важных комментариев к 4-му Евангелию, а между этими двумя были Джон Э. Хантер, Брюс Шейн, Рене Киффер, Шалом Бен-Хорин, Иньяс де Ла Пютри, Жаклин Жено-Бисмут и многие другие. Выпущенное в свет очень поздно, оно выглядит написанным очень рано, сразу после синоптических Евангелий.

У Иоанна был особый подход к истории. Он наделяет события символическим смыслом и большим богословским содержанием, которые открываются лишь в результате размышления. Истина — не то, что видно при первом взгляде, и по этой причине происходит много недоразумений и случаев, когда что-то получается наоборот. Нужно судить не по внешности, а согласно «верному суждению», искать скрытое значение фактов. Вот в чем заключается ирония Иоанна.

Исторический план повествования часто оказывается заслонен его богословским планом, который можно увидеть лишь при свете Воскресения. Иоанн, как опытный органист, играет на нескольких клавиатурах — на конкретных воспоминаниях свидетеля и на тайнах, которые сверхъестественным образом созерцает верующий. Он не ставит себе целью рассказать все, что знает об Иисусе, лишь для удовлетворения любопытства своих читателей. Его умело построенные рассказы имеют второй, глубинный, богословский смысл. Реальный человек выводится на сцену как воплощение целой группы или для выражения какой-то идеи, то есть становится архетипом.

Историку не следует жаловаться на этот взгляд под двумя углами зрения одновременно, поскольку, чтобы эта литературная «система» действовала, события, о которых рассказывает автор, обязательно должны быть подлинными. Значит, видимая, ощутимая, материальная основа очень важна. В повествовании нет ни одной вымышленной, аллегорической или мифической сцены. 4-е Евангелие все целиком — богословское учение о Воплощении. Иоанн не подтасовывает факты. Он не романист и не сочиняет вымышленные сцены. Он пересказывает то, что видел, или то, что ему сообщили те, кто убедил его писать. Истина раскрывается во всей жизни Иисуса — и в больших делах, и в мелких подробностях. И те и другие — «знамения». Конечная цель — добиться, чтобы читатель стал задавать себе вопросы и поверил. Иоанн — пристрастный, но честный свидетель. Как и авторы синоптических Евангелий, он не выдумывает событие, которое совпало бы с Еврейской Библией. Он воспитан на Священном Писании и использует Еврейскую Библию при составлении своих текстов потому, что и для него тоже прошлое и вера народа Израиля поясняют — нет, более того, освещают своим светом — настоящее.