Очень мне нравится в Тото эта его снисходительность. И сейчас я была ему за нее благодарна, поскольку – не стану скрывать – дядюшку я люблю. Увы, слишком уж хорошо я знала, что Тото ошибается. Мама говорила мне: однажды дядю поймали даже в каком-то казино или клубе. При раздачах он, ходили слухи, клал перед собой золотой портсигар, а тот был настолько отполирован, что он видел в нем, как в зеркале, все карты. Тогда случился скандал, и дядю едва не посадили в тюрьму во второй раз. Закончилось все тем, что ему пришлось вернуть выигранные деньги и в казино входить ему запретили. Правда, было это где-то за границей, но отчего бы и у нас в стране ему поступать иначе? Поэтому я не могла объяснить себе, отчего он вчера проиграл.

Госпожа Реновицкая ошибается, полагая, что шулерам постоянно должно везти в карты. Довольно часто случается, что по разным причинам не удаются им всяческие махинации. Errare humanum est[14]. (Примеч. Т. Д.-М.)

Из-за этого после прогулки мне пришлось вернуться домой и отказаться от кафе, куда приглашал меня Тото. Я предвидела, что дядя Альбин позвонит, и не ошиблась. Сразу попросила его, чтобы он пришел.

Он появился через четверть часа и вид имел довольно кислый.

– Тебе твой чичисбей наверняка уже сообщил, – отозвался он, поздоровавшись, – точно уже сообщил, что вчера я проигрался до нитки?

– Верно, он вспоминал, что вам, дядя, карта не шла.

– В последнее время мне не везет. Призна́юсь, я почти без гроша.

Я решила заставить его принять от меня деньги. Конечно, не могла признаться, что проигрыш его находится у меня в сумочке, но предложила ему в долг:

– Ведь ссуду вы, дядя, можете принять, не нарушая своих принципов. А у меня с ней проблем не будет.

– Нет-нет, – упирался он, – от женщины я денег не приму. К тому же брать в долг можно, лишь когда ты уверен, что сумеешь отдать.

– Ах, дядя, – уговаривала я его. – Откуда этот пессимизм? Вы ведь обычно выигрываете. А для меня это пустяк. Можете отдать мне через год-два, когда сумеете. Из-за вашего упрямства как бы не замедлилось наше расследование. А кроме того, разве это красиво с вашей стороны: я ни на миг не задумалась, когда просила вас о помощи, а от меня вы не желаете принять такой небольшой услуги, как ссуда.

Наконец я его убедила. Вручила ему тысячу злотых, а он выписал мне обычную расписку, хотя я и пыталась его от того отговорить. И эти мужчины смеют издеваться над женской логикой! Считают позорным брать в долг у женщин, но соблазнить какую-то или обмануть ее в игре – подобное у них не вызывает никаких этических сомнений. Странные они создания.

Только потом я проинформировала дядю о своем открытии: о том, что она живет в «Бристоле». К моему удивлению, он не воспринял это как истину.

– Отнюдь не известно, – покачал он головой. – Ведь портье с тем же успехом мог бы звонить по поручению кого-то из знакомых Яцека. В этом отеле останавливается немало ваших приятелей. Это мог быть кто-то из дипломатов или какой-то родственник из сельского имения.

– Но могла быть и она.

– Верно. И я не упущу этот след, как и любой другой. Прямо сейчас отправлюсь расспросить портье. Однако ты должна сообщить мне точное время звонка. Портье меняются, у них свои дежурства. Их помощники – тоже.

– Сейчас спрошу у Юзефа, – сказала я и едва не нажала на кнопку звонка. К счастью, вспомнила, что никто из слуг не должен знать о визитах дяди. Иначе это сразу дойдет до отца, что грозило бы немалым скандалом.

Я попросила дядю, чтобы он подождал, и отправилась расспросить Юзефа. Увы, он не помнил точно, сказал лишь, что было около десяти.