Штурм и буря - Ли Бардуго (2013)

Николай раздавал монеты и мешки с сахаром. Пожимал руки торговцам, целовался с морщинистыми матронами, которые звали его «щеночком», и очаровывал каждого, кто стоял поблизости. Принц никогда не уставал, никогда не сдавал позиций. Сколько бы миль мы ни преодолели, со сколькими бы людьми ни пообщались, он всегда был готов поговорить с любым желающим.

Казалось, Николай всегда знал, чего люди от него хотели – когда играть роль смеющегося мальчишки, когда золотого принца, а когда и бывалого солдата. Я предположила, что подобному учили всех членов королевской семьи, растущих во дворце, но наблюдать за ним все равно было странно.

Он не шутил насчет зрелищ. Принц всегда старался, чтобы мы приезжали на рассвете или после наступления сумерек, или останавливал наше шествие в тени церкви и городской площади – в любом подходящем месте, чтобы похвастаться заклинательницей Солнца.

Заметив, как я закатываю глаза, Николай подмигнул и сказал:

– Все считают тебя мертвой, дорогая. Теперь главное – красиво воскреснуть.

Я сдержала свою часть сделки и достойно играла роль. Любезно улыбалась и призывала свет, освещая и согревая им крыши, шпили и пораженные лица. Люди плакали. Матери приносили мне своих младенцев, чтобы я поцеловала их, а старики склонялись к моей ладони с мокрыми от слез щеками. Я чувствовала себя настоящей мошенницей, о чем и сообщила Николаю.

– В смысле? – искренне недоумевал он. – Люди любят тебя.

– Или они любят твою призовую лошадку, – проворчала я, когда мы выехали из очередного города.

– Ты хоть когда-нибудь выигрывала приз?

– Не смешно, – сердито прошипела я. – Ты видел, на что способен Дарклинг. Эти люди отправят своих сыновей и дочерей на войну с ничегоями, а я не смогу их спасти. Ты пичкаешь их ложью.

– Мы даем им надежду. Это лучше, чем ничего.

– Сказал человек, который понятия не имеет, что значит не иметь ничего, – отрезала я и отправила лошадь вперед.

* * *

Краше всего Равка выглядела летом, когда ее поля расцвечивались золотыми и зелеными оттенками, а воздух наполнялся сладковатым ароматом теплого сена. Несмотря на уговоры Николая, я решительно отказалась от удобной кареты. У меня отваливался зад, и бедра ныли от боли всякий раз, как я слезала с седла, но поездка верхом сулила свежий воздух и давала возможность присматривать за Малом. Он едва говорил со мной, но, похоже, уже начал оттаивать.

Николай рассказал всем о том, как Дарклинг пытался убить Мала в Каньоне. Это помогло Малу завоевать доверие солдат и даже получить небольшую порцию славы. Время от времени он отправлялся на охоту со следопытами из отряда и пытался обучить Толю охотиться, но у крупного гриша не очень получалось бесшумно красться по лесу.

По дороге из Салы, когда мы проезжали мимо рощи белых вязов, Мал прочистил горло и сказал:

– Я тут подумал…

Я выпрямилась и навострила уши. Он впервые заговорил со мной со дня отъезда из Крибирска.

Парень заерзал в седле, старательно избегая моего взгляда.

– Я тут подумал о том, кого можно выбрать в стражи.

Я нахмурилась.

– В стражи?

Он вновь прокашлялся.

– В твои личные стражи. Несколько человек из свиты Николая вполне подходят для этого, и, думаю, нужно также рассмотреть Толю с Тамарой. Они шуханцы, но и гриши, так что это не должно стать проблемой. И еще есть… ну, я.

Не думала, что когда-нибудь увижу, как он краснеет. Я расплылась в улыбке.

– Хочешь сказать, что набиваешься в капитаны моей личной стражи?

Мал покосился на меня, и уголки его губ приподнялись.

– А мне достанется крутая шляпа?

– Самая крутая, какую мы только сможем найти. И, возможно, плащ.

– А перья будут?

– О да, много перьев.

– Тогда я согласен.

Я хотела закончить на этом, но не сдержалась:

– Я думала… думала, что ты захочешь вернуться в свое подразделение и вновь стать следопытом.