Залив Голуэй - Мэри Пэт Келли (2009)

— А я — за папу! — объявила Бриджет и легла рядом с ним.

— Что ж, это уравнивает силы сторон, — сказал Майкл.

Стивен вдруг принялся вырываться из моих рук, и я опустила его на пол. Он подполз к Майклу и упал ему на грудь.

— Так ты за меня, Стивен, или против? — спросил Майкл, задержав дыхание.

— Все, перемирие! — вмешалась я. — Перемирие! Я сейчас размахиваю волшебным белым флагом, и значит, вы все должны немедленно сложить свое оружие! На самом деле вы должны полностью улечься. Завтра нам рано вставать и идти помогать сборщикам урожая.

Когда дети уснут, я расскажу Майклу страшные новости и покажу ему письмо Оуэна.

— Но, мама, — возразил Пэдди, — папа рассказывал нам разные истории, как в прежние времена. Это были классные истории — об Ирландской Бригаде, о воинах Красной ветви. Уже даже Томас хочет выступать за ирландцев теперь, когда он может быть графом. Можно мы послушаем еще про какую-нибудь войну?

— Все, мальчики, делаем как сказала наша королева-воительница, — велел мальчишкам Майкл. — Пойдемте, картошка уже кипит. Поешьте немного перед сном.

Повторять не пришлось. За едой Джеймси — в роли Уильяма Боя О’Келли — приказал Майклу сыграть на волынке.

— Но у меня нет волынки, — ответил Майкл.

Она по-прежнему была закопана. Было слишком опасно попробовать заложить или продать ее.

— Папа! Это же все не взаправду, а понарошку. Ты можешь притвориться? — спросил Джеймси.

— Могу конечно! — сказал Майкл.

Он принялся насвистывать какую-то мелодию, а Джеймси сидел и кивал в такт.

— А хочешь научиться играть на металлической дудке? — вдруг спросил его Майкл.

— Хочу, папа, — ответил тот.

Майкл вопросительно взглянул на меня.

— Думаю, мы можем выделить на это несколько пенни из денег за урожай, — согласилась я.

— Спасибо, мама, — поблагодарил Джеймси.

— Ладно, все, — сказала я. — Доедайте и давайте спать. Мы все устали, даже ваш Великан.

Но дети никак не могли утихомириться и, даже когда легли спать, продолжали смеяться, подшучивать друг над другом и перешептываться. Три недели сытости восстановили их силы. Наконец они заснули. Я молча протянула Майклу письмо Оуэна Маллоя, приложив палец к губам.

Он присел у огня и принялся читать. Прошло немало времени, прежде чем он поднял голову и взглянул на меня. Глаза его были влажными — за время последних суровых испытаний это были его первые слезы.

— Быть так близко, уже на месте, видеть это своими глазами…

Майкл прочел то, о чем я не сказала матери. «Эмигрант» бросил якорь в устье какой-то реки вместе с другими кораблями, перевозившими ирландских беженцев. Пассажирам не позволили сойти на берег. Оуэн писал:

«Власти боялись распространения лихорадки. У нас почти не оставалось пищи и воды. В конце концов самые тяжелые больные, и Джози среди них, были вывезены в палаточный госпиталь — кроватей там не было, людей клали прямо на траву. Все было настолько переполнено, что некоторые остались лежать под открытым небом. Погода была ужасная, холод. На реке стоял лед. Они отвезли остальных на другую сторону острова, где больных от здоровых отделяли британские солдаты. Нам приходилось покупать еду для себя. Доктор, живший на острове, продавал молоко своих коров по двойной цене по сравнению с ценами в Квебек Сити. Джозеф и Хьюи рыскали повсюду вокруг, пытаясь разыскать Джози и детей. Когда за нами пришел пароход, чтобы отвезти нас в Квебек, мальчиков я уже не видел. В Квебеке мы пробыли три недели, и от местного священника я слыхал, что Джози умерла, а ее детей взяла к себе какая-то французская семья. Очень надеюсь, что мальчики остались живы, но я в этом не уверен».

Последнюю часть письма Оуэна Майкл прочел шепотом: