Залив Голуэй - Мэри Пэт Келли (2009)

Я ступила на хрупкую кромку грязного снега и подошла поближе к воде, по поверхности которой бежали к берегу белые барашки пены.

Но голос феи не утихал, пока я не подумала: «Если Джеймси погиб, то и я хочу умереть в этом ледяном озере».

Я начала голосить — это было скорбное завывание, без слов.

«Ради бога, Онора, что с тобой происходит?» Это был шепот уже не феи. В сознании моем, заглушая шум ветра и волн, зазвучал громкий голос.

Бабушка. Бабушка, я так боюсь… Если мой Джеймси мертв…

«Ná bí ag caint, Онора. Довольно нести всякий вздор. И вообще, выбрось это из своей головы».

Но как? Я пробовала молиться. Я боюсь, что Господь останется глух к моим мольбам. Ох… Бабушка, Майкл был любовью всей моей жизни, отцом моих детей. Как можно даже думать о другом мужчине, особенно если он запрещен мне Церковью. Я хочу все делать правильно, быть хорошей, чтобы Бог отозвался на мои просьбы, чтобы Он спас моего мальчика, но…

«Ты сильно преуменьшаешь Бога, a stór, делаешь Его очень маленьким. Ты думаешь, что Создатель всего на свете переживает по поводу твоих проступков и промахов? Милосердие Господне безгранично, Онора. А теперь иди. У тебя дома толпа детей дожидается ужина. Займись делом, и эта фея не подступится к тебе».

И я действительно больше не слышала того навязчивого тихого голоса, когда со всех ног спешила в Бриджпорт, прижимая к груди окорок.

Когда я проходила мимо квартиры Майры, она открыла дверь.

— А я выглядываю тебя, Онора. Зайди. Все остальные уже собрались у вас наверху.

Я села за ее кухонный стол.

— Мы с тобой совершили ошибку, — заявила она. — Нам нужна рождественская елка, нужны подарки. И нужно приготовить большой праздничный ужин.

— Но как мы можем? Мы ведь договорились, что подождем, пока не узнаем, что наши мальчики…

— Мы должны это сделать, — перебила она. — Грейси и Бриджет сказали, что у них такое чувство, будто мы уже начали оплакивать мальчиков, потеряли надежду. Нам нельзя этого делать. Если впадем в отчаяние, тут же подкрадется фея. — Майра взяла меня за руку. — После смерти Джонни Ога я почти позволила ей завладеть мной. Но, слава богу, у меня есть младшая сестричка, которая вцепилась в меня и не отпускала к ней.

Она похлопала меня по колену.

— Спасибо тебе, Майра, — сказала я, накрывая ее ладонь своей.

— А теперь я собираюсь вытянуть из этого тебя, Онора. Послушай. Я полдня просидела тут, раздумывая о Джонни Лихи и Джонни Оге, которые оба были рыбаками. И вспомнила одну историю, которую рассказывал мне Джонни Лихи как раз перед свадьбой. Итак, fadó, — подмигнула мне Майра. — Джонни рыбачил в том месте, где залив Голуэй встречается с морем. За весь день они ничего не поймали, рыбы не было. Когда солнце начало садиться за волны, некоторые лодки повернули к берегу пустыми. Но Джонни Лихи и его отец остались. Взошел тонкий месяц, затем исчез. Воцарилась полная тьма, но они продолжали ждать. Прошло еще много времени, и большинство на их месте давно уже сдались бы, но тут в глубине появился mearbhall — своего рода сияние, осветившее море. И внезапно из этого призрачного света прямо к ним в сети поплыла самая разнообразная рыба: мерлуза, сельдь и еще какие-то здоровенные создания, Джонни даже не знал их названий. Сияние это длилось до тех пор, пока не взошла утренняя звезда. А на рассвете они увидели, что в их сетях огромный улов. Такое сияние, mearbhall, сказал мне тогда Джонни, появляется только самой темной ночью. Но ни один рыбак не может сказать, когда и где это произойдет. Это дар, сказал он, как и сама наша жизнь. — Майра умолкла. — Когда Джонни Лихи умер, я думала, что никогда уже не буду счастлива. Это было одной из причин, почему я тогда вступилась за тебя, Онора. Я думала, что буду несчастна все равно — хоть у Мерзавцев Пайков, хоть где-то в другом месте.

— Я знаю, почему ты тогда спасла меня, Майра, — сказала я.