Залив Голуэй - Мэри Пэт Келли (2009)

— Майра, ты ведь уже очень давно знаешь, что Грейси влюблена в Джеймса Маллоя. Так почему она не может выйти за него? — вступилась я.

— Любовь? Я тебя умоляю! Сколько продлится у них эта самая любовь, если ей придется постоянно выгребать лопатой навоз на какой-нибудь забытой богом ферме в Теннесси?

— И никакая она не забытая богом! — возмутилась Грейси. — На ней мы с ним будем выращивать скаковых лошадей.

— Именно об этом мечтали Оуэн и Майкл в Нокнукурухе — о своей линии породистых лошадей, — напомнила я Майре.

— Безумие какое-то, — ответила та. — Грейси, ты понятия не имеешь, что такое физический труд, да и что ты там будешь зарабатывать? Нет, ты останешься здесь, закончишь школу, выйдешь за джентльмена с Мичиган-авеню и станешь как те леди, которые приходят за покупками в мой магазин!

— Но, Майра, — возразила я, — а что если это вовсе не то, чего хочет сама Грейси?

— Она еще не знает, чего хочет. Ей всего восемнадцать.

— Тебе было столько же, когда ты сама выходила замуж, — напомнила я.

Грейси выросла, став красивой молодой женщиной: от Кили она взяла рост, а от Майры — ее формы. Майра определенно знала, что ее дочь нравится мужчинам, и, вероятно, могла бы устроить для Грейси выгодный брак с обеспеченным человеком. Майра уже познакомила ее с Маршаллом Филдом — клерком, с которым проработала много лет и которому теперь принадлежал их магазин. Или же она могла бы подобрать ей мужа из числа сыновей членов торговой палаты, с которыми была близко знакома.

— Я хочу, чтобы жизнь Грейси сложилась легче, чем у нас. Хочу, чтобы она была рядом, чтобы мои внуки были богатыми и уважаемыми людьми, а не какими-то…

— Ублюдками, какими были мы, мама? — едко спросила Грейси. — Так чья в этом вина?

Майра открыла рот, но не проронила ни слова.

— Грейси, ты не понимаешь, — упрекнула я. — Она ушла с вашим отцом, чтобы спасти меня.

Мы никогда не рассказывали девочкам эту историю, но сейчас я выложила им все: и про смерть Джонни Лихи, и про отказ отца Джилли позволить Майре повторный брак, и про появление Пайков на моей свадьбе, и про droit du seigneur.

— Это же ужасно! — воскликнула Бриджет.

— Согласна, но все это в прошлом, — сказала я. — Пайки были далеко не единственными лендлордами, претендовавшими на первую брачную ночь невесты. Множество детей, родившихся уже в Америке, появились на свет как раз благодаря… Ладно, давайте просто поблагодарим Господа, что здесь матери могут начать новую жизнь. Вы носите фамилию Лихи. В Чикаго не важно, кто был вашим отцом на самом деле или из какой страны вы приехали. Или…

— Ты сама не веришь в то, что говоришь, Онора, — перебила меня Майра. — Сейчас, когда война окончена и им больше не нужно, чтобы за них воевали ирландцы, для нашего брата все снова вернется к двенадцатичасовому рабочему дню на бойнях… Короче, хватай лопату или горняцкую кирку либо убивайся на убогом клочке земли. Для Грейси я такого не хочу.

Она вдруг заплакала.

Грейси придвинулась к ней, но я опередила ее и обняла Майру за плечо.

— Но Грейси же не за океан отправляется, — начала я, но сестра сбросила мою руку.

— Теперь, когда Томас уехал, а Дэниел замышляет непонятно что, я хочу, чтобы Грейси оставалась со мной.

— Майра, я тебе удивляюсь! Дети должны жить своей жизнью. Ты сама это всегда утверждала.

— Закрой рот, Онора! Да что ты знаешь? С тобой всегда будет твоя Бриджет. Она всю жизнь проведет, страдая по погибшему мужчине и наслаждаясь каждой минутой такой жизни — совсем как и ее мать!

— Майра, прошу тебя, — сказала я, беря ее за плечи. — Не говори так.

Она в бешенстве вскочила со своего стула, развернулась ко мне и, упершись руками мне в грудь, с силой толкнула.

— Не указывай, что мне говорить, а что не говорить!

И она толкнула меня снова.