Тайны Торнвуда - Анна Ромеро (2013)

– Миссис Джермен? – быстро вступила я. – Луэлла, простите, что приехали без приглашения. Я Одри Кеплер, а это моя дочь Бронвен. Она дочь Тони…

Женщина взглянула на меня всего на секунду. Ее глаза, недоверчиво расширившиеся, снова вернулись к Бронвен. Дочь улыбнулась в ответ, ее глаза сияли.

– Бабушка? Мы принесли цветы. Надеюсь, они тебе понравятся.

С губ женщины сорвался вздох.

– Бронвен?

Луэлла покачала головой из стороны в сторону, словно не в силах уразуметь увиденное.

Бронвен протянула цветы:

– Это тебе, бабушка.

Сетчатая дверь со скрипом открылась, и Луэлла Джермен заморгала в неровном свете. Она разглядывала Бронвен, и ее глаза наполнились влагой. Две слезы перелились через край и покатились по ее пухлым щекам, оставляя дорожки в макияже.

– Моя дорогая девочка, – хрипло прошептала она. – Моя дорогая, дорогая девочка.

Затем она схватила Бронвен за руку, привлекла к себе и, не обращая внимания на цветы, заключила мою дочь в объятия своих больших пухлых рук.

* * *

Следом за Луэллой мы вошли в сумрачный коридор, восхитительно прохладный после уличного зноя. Через широкий арочный проход я заметила строгую гостиную с высоким потолком и белыми стенами, белизна которых подчеркивалась рисунками в черных рамках. Тяжелые шторы приглушали свет, просачивавшийся в высокие окна. Натертые полы блестели, как пролитые чернила, чинно стояли громоздкие кресла, а в застекленных шкафчиках красовались коллекции статуэток и серебряные кубки. Книжные полки прогибались под тяжестью бесчисленных книг.

Продвигаясь дальше по коридору, я уловила слабый запах чистящего средства, но вскоре он был вытеснен другими ароматами: благоуханием роз, исходившим от растрепанной охапки цветов, которую несла Бронвен, слабым затхлым запахом животного. Может быть, собаки. А также запахами мебельной полироли, лака для волос, свежеиспеченного торта.

Мы вошли в солнечную, желтую, как сливочное масло, кухню с двойными дверями, которые открывались на широкую веранду. Полки стеллажей из того же темного дерева, что и полы, были расцвечены ретронабором жестяных банок для продуктов. Великолепные часы середины прошлого века, в виде солнца, тикали на стене в уголке для завтрака – там стояли сосновый стол и четыре стула.

Записи в дневнике Гленды были еще свежи в моей памяти, и я невольно представила, как она и Тони завтракают за этим столом. Они отсчитывали свои утра и дни по этим часам, ели, смеялись и переругивались под этой крышей. Возможно, их сухие завтраки когда-то хранились в этих веселых цветных жестянках. Тони и Гленды уже давно не было в этом доме, и все же мне представлялось, что я ощущаю их затянувшееся присутствие, словно воздух так никогда и не сумел заполнить оставшуюся после них пустоту, и испытывала неловкость от пребывания там, где у меня не было прав находиться, зная при этом то, что мне не следовало знать.

– Какой сюрприз, – проговорила Луэлла, явно очарованная Бронвен. – Какой чудесный, чудесный сюрприз. Не могу поверить, что у меня есть внучка, красивая маленькая внучка… Наверное, я самая счастливая женщина в мире.

Глаза Бронвен, наблюдавшей за суетившейся в кухне Луэллой, светились радостью.

– Бабушка, я принесла показать тебе фотографии. В основном там я с папой, но и мама тоже есть.

– Правда? Мне не терпится их увидеть. – Луэлла все еще казалась немного ошеломленной, но сумела застенчиво улыбнуться Бронвен. – Если у твоей мамы есть время, возможно, я соглашусь показать и собственные снимки – твоего папы в детстве… и нашей дорогой Гленды. Знаешь, ты на нее похожа.

Бронвен кивнула:

– Я видела ее фото. Мы похожи, словно сестры, правда?

Судорожный вздох, потом едва слышно:

– В самом деле похожи.