Тайны Торнвуда - Анна Ромеро (2013)

– Тони тоже отчасти был таким, – сказала она. – Но был и странным. Пока другие мальчики гоняли в футбол или носились по округе на велосипедах, Тони уходил один в буш, собирал разные стручки и полевые цветы и рисовал их. Он был приветливым мальчиком, забавным и умным… Но в его натуре была и темная сторона. И это частенько заставляло вас спрашивать себя, на что он в действительности способен.

Она произнесла эти слова легко, но они почему-то меня задели, словно я упала на что-то острое, содрала кожу, поранила какой-то скрытый орган, а какой точно, определить не могла.

Я подыскивала слова, чтобы защитить Тони, объяснить, что он был хорошим отцом, несмотря на свои частые продолжительные отлучки из нашей с Бронвен жизни; что он был добросердечным, хорошим человеком, невзирая на его многочисленные недостатки. Но слова не приходили.

Наоборот, мне вдруг вспомнился мальчишка Тони во дворе. Стоит там, где сейчас стоит в тени араукарии Бронвен. Его темная голова склонилась над рисунком, он увлечен… Затем удивленно поднимает голову, когда тень его отца падает на листок. Злые слова, охотничий нож, жаркая, пыльная поездка в «Холдене» и, наконец, ужасное, опустошающее нападение, вынужденными свидетелями которого стали он и Гленда.

В тот момент я почувствовала, что внутри у меня образовалась брешь, провал, пропасть – как будто я проглядела что-то жизненно важное, но сколько ни пыталась, ухватить это не могла.

Глава 14

Бронвен настояла, чтобы мы украсили заднюю веранду бумажными фонариками и электрическими гирляндами, и, должна признать, эта причуда подняла мне настроение.

Наш визит к Луэлле получился крайне успешным. Бронвен распространялась о своей бабушке всю дорогу домой, не в состоянии сдержать восхищение. Она уже договорилась с Луэллой, что снова навестит ее завтра, в воскресенье. Я была счастлива за нее, но рядом с этой радостью таилось менее светлое чувство. Несмотря на мое собственное высокое мнение о Луэлле, я не могла отрицать, что взаимное притяжение между ней и моей дочерью вызвало у меня зависть.

Я поправила скособочившийся фонарик, затем нырнула в кухню за очередным подносом с едой. Когда я вернулась на веранду, Бронвен топталась у другого конца стола, снимая фольгу с картофельного салата. Когда я, приставив поднос к бедру, сгружала на стол другие накрытые фольгой блюда, она сморщила нос.

– Фу, что это за запах?

– Я ничем необычным не пахну. Лук или, может, свекла?

Бронвен устроила целое представление, принюхиваясь.

– Мам, это же ты! Ты подушилась!

Я вздохнула.

– И что? Теперь это преступление, да?

Она перестала снимать фольгу и недоверчиво на меня уставилась:

– Но почему?

– Так я хорошо себя чувствую.

Ее глаза расширились, словно я ответила ей на чужом языке.

– Раньше ты никогда не хотела хорошо себя чувствовать. Почему сейчас?

– Просто захотела.

Скомкав снятую фольгу, дочь прищурилась.

– Это для него, да?

В ответ на мое тупое молчание она пояснила:

– Для папы Джейд. Я так и знала, я была права. Все же он действительно тебе нравится.

Пламя свечей в фонарях колебалось, а из стереосистемы звучала одна из моих любимых песен, привязчивая, с оттенком фанка. Отряхнув руки о джинсы, я попыталась скрыться на кухне, но Бронвен шла за мной, как ищейка.

– Нечего меня игнорировать, мама. Ну ладно – духи, но эта блузка выдает тебя с головой.

Я остановилась у раковины и в смятении посмотрела на свой топ – шелковый, завязанный на талии, вырез смягчен узкой оборкой. Мне казалось, что она выглядит нормально, и это вдохновило меня чуточку усилить эффект ароматом. «Ванильный мускус» – душистое масло, которое я купила для поднятия моего упавшего духа после того, как меня бросил Тони. Не помогло, конечно, поэтому я засунула масло подальше.