Марадентро - Васкес-Фигероа Альберто

Они были похожи на бронзовые статуи: меднолицые, они неподвижно застыли, уверенно опираясь на свои широкие ступни, и не подавали никаких признаков жизни, кроме легчайшего и бесшумного дыхания. При взгляде на них становилось ясно, какая бездна – тысячи лет – отделяет их от цивилизации.

Они не ели, не пили, казалось, даже во сне не нуждались, словно их единственная миссия заключалась в том, чтобы изучать зеленоглазую гуаричу, которая, по словам их старого шамана, была богиней Камахай-Минаре, абсолютной властительницей лесов, рек, водопадов и озер, – той самой, которая зачаровывает людей и управляет самыми тайными силами.

– Они меня пугают.

Аурелия произнесла это, словно выдохнула, и Золтан повернулся к ней и ободряюще улыбнулся:

– Не бойтесь. Вот когда они мажут себя черной краской, их следует опасаться, однако сейчас они ищут защиты огня, который отгоняет от них демонов ночи, и хотят лицезреть Айзу, потому что уверены в ее могуществе.

– А что будет, когда выяснится, что никакого могущества нет?

– Завтра я им так и скажу. А сейчас попытайтесь заснуть и больше не думайте об этом.

– Заснуть? – изумилась она. – Уж не думаете ли вы, что я могу спать, зная, что дикари находятся рядом?

И все-таки уснула. «Цивилизованных» мало-помалу сморил сон: сказались усталость и эмоции. Всех, кроме венгра, который сидел так же неподвижно, как и туземцы, направив все свое внимание на Айзу. Та после полуночи начала стонать и вздрагивать и в итоге внезапно проснулась и уставилась на индейцев: глаза у нее при этом чуть не выкатились из орбит, – а те по-прежнему не сводили с нее взгляда.

Потом, заметив, что Золтан Каррас тоже на нее смотрит, она в сердцах воскликнула:

– Ну вот, добились своего! Они вернулись!

– Кто?

– Все! Все вместе.

– Что они тебе сказали?

– Я не захотела их слушать.

– Но о них, о больных. Что они тебе сказали?

– Ничего.

– Ничего?

– Совсем ничего. Они приходят ко мне со своими проблемами и просят о помощи.

– Тогда засыпай снова! – хриплым шепотом приказал венгр. – И сохраняй спокойствие, потому что от тебя зависит, выпутаемся мы из этой передряги или нет.

Айза не ответила. Она вытянулась в гамаке, прислушалась к шуму дождя, который пришел с юга, налетел, словно ветер, чтобы с бормотанием удалиться. Прислушалась к пению тысячи птиц в сельве, воплям обезьяны-паука, реву арагуато[24] и даже недовольному мяуканью ягуара где-то вдалеке. Прислушалась к треску пламени, легкому мерному дыханию своего брата Асдрубаля и безмолвию застывших туземцев, взгляды которых ощущала на себе. Прислушалась и, оставаясь в полном сознании, ясно уловила бормотание мертвецов, которые ее звали: Дамиана Сентено и дона Матиаса Кинтеро; Сеньи Флориды, предсказывавшей будущее по внутренностям акул маррахо, и Кандидо Амадо; Абигайля Баэса, как всегда, верхом на черном коне и Рыжего Ромуло с тройкой гнедых; Гойо и Рамиро Галеонов.

На рассвете она металась в лихорадке, дрожала и тряслась в ознобе, и венгр Золтан Каррас воспользовался случаем, чтобы торжественно объявить ошеломленным индейцам:

– Сейчас гуарича иметь плохих духов. Мы нести ее очень далеко. Скоро вылечить больных.

Никто не осмелился спорить: все и без слов было понятно, – и не стал артачиться, когда седовласый шаман приказал четверым из своих спутников нести Камахай-Минаре на носилках, в то время как другие расчищали тропинку для удобного прохода.

А сам он остался там, с больными, в ожидании, когда злые духи окончательно удалятся и больные смогут вернуться и рассказать женам, детям и детям своих детей, что были избраны небесами – служить живым примером могущества богини лесов, явившейся в образе высокой, красивой, зеленоглазой гуаричи, которую посещали покойники.