Марадентро - Васкес-Фигероа Альберто

Им представился случай в этом убедиться, как только тропинка медленно, но верно начала уходить вверх. Пришлось карабкаться, прокладывая себе дорогу сквозь заросли, царапаясь о ветки и колючки, проваливаясь в грязь и листву или спотыкаясь о скрытые корни или полусгнившие стволы, по мягкой и дурно пахнущей почве, куда, похоже, слетелись комары со всей округи.

Стояла жара – влажная, густая и липкая, – и пот катил с них градом. Уже через час одежда была насквозь мокрой, грязной и разодранной, потому что каждая лиана, словно наделенная множеством когтистых лап, так и норовила вцепиться в ткань или волосы.

Сероватый, тусклый свет, казалось, завладел очертаниями предметов, лишая их объема, и даже воздухом, плотным и спертым, потому что густые кроны самых высоких деревьев в пятидесяти метрах над головой сплетались плотным кружевом, сквозь которое не удавалось пробиться ни одному солнечному лучу.

– Боже праведный!

Однако с Богом дело обстояло так же, как и с солнечным светом: не было такого Бога, который бы за все это время спустился в подобный ад, где каждый шаг казался последним, и еле заметная тропка то и дело исчезала в палой листве. Обнаружить ее удавалось лишь опытному глазу венгра, который руководствовался скорее чутьем, нежели тем, что открывалось взору.

Казалось, Золтану Каррасу было достаточно какого-нибудь старого следа, зарубки на стволе или сломанной ветки. Его спутники уже были готовы сдаться, а он упорно двигался вперед до тех пор, пока свет не померк и двигаться дальше стало рискованно: можно было заблудиться.

– Остановимся здесь! – сказал он и тут же начал рубить ветки, складывая их в кучу с намерением развести костер; он так лихо и споро это проделывал – можно было подумать, что он нисколько не устал, несмотря на изматывающий переход.

– Вы никогда не устаете? – поинтересовался Себастьян.

Венгр казался удивленным.

– Из-за этого? Да что ты! – рассмеялся он. – Ты еще не знаешь, каково бывает. Вот когда целую неделю будешь копать или промывать породу водой, стоя на коленях, узнаешь, что такое боль в спине и усталость. – Он неопределенно махнул вперед. – Или когда протыка начнет по-настоящему петлять по горам или спускаться в овраги и горные потоки. То, что было сегодня, – это так, разминка для разогрева мышц.

– О господи!

– Я тебя предупреждал, парень! Я тебя предупреждал! – лукаво заметил венгр. – Это самый чудесный край, но и самый суровый. – Он окинул взглядом женщин, которые рухнули на землю и привалились к дереву. – И не надейтесь, что я кому-то дам послабление, – добавил он. – Если мы в ближайшее время не доберемся до «бомбы», все окажется напрасно. Ясно?

– Яснее некуда.

– Тогда – отдыхать, потому что завтра будет жарко.

– Дежурить не будем? – поинтересовался Асдрубаль.

– Зачем? – удивился венгр. – Зверей отпугивает огонь, а индейцы не любят темноты. Они союзники солнца, духа добра, а ночь – дух зла, и, как только начинает темнеть, они сбиваются в кучу вокруг костра. Если они заранее знают, что придется передвигаться ночью, то весь день проводят на солнце, желая впитать его в себя, чтобы его энергия поддерживала их в темное время. Они верят, что, если умрут в темноте, попадут в самое глубокое озеро, где вода черна и холодна, это наихудший вариант ада.

– Здесь есть дикари?

– Смотря кого вы считаете дикарями, сеньора. Если вы имеете в виду индейцев – да, есть, и можно побиться об заклад, что они нас уже видели и изучили.

– Когда?

– Этого никому знать не дано. Они часть сельвы и саванны и в любой момент могут оказаться где угодно. Но не бойтесь: если мы не попытаемся причинить им вред, они вряд ли причинят его нам.

– Однако полной уверенности у вас нет.