Смертельный груз - Фримен У. Крофтс (1920)

– Нет ничего легче. Распрощавшись с Боншозом, я, как уже упоминал, поехал в «Сен-Мало», куда прибыл около половины десятого. Моя экономка ушла в отпуск, а потому я сразу же дошел до деревни, где нанял приходящую работницу, которая могла бы готовить мне завтрак. Эта женщина уже однажды исполняла обязанности моей домработницы. Я взял на работе недельный отпуск, и каждый мой день проходил совершенно единообразно. Просыпаясь в половине восьмого, я завтракал, а потом поднимался в мастерскую, чтобы писать картину. Прислуга после завтрака уходила домой, и обед я готовил сам. Остаток дня продолжал заниматься живописью, а вечером уезжал в Лондон, чтобы поужинать и иногда сходить в театр. Домой, как правило, возвращался между одиннадцатью и полуночью. Но вот в субботу работать над картиной мне не пришлось. Я отправился в город, чтобы организовать получение бочки.

– Значит, в десять часов утра в среду вы предавались творчеству у себя в мастерской?

– Да, но почему вы так особо выделяете этот день и час?

– Узнаете немного позже. Лучше скажите, вы можете как-то подтвердить сказанное? К вам в мастерскую кто-нибудь заходил и видел вас за работой?

– Боюсь, что нет.

– А временная домработница? Между прочим, как ее зовут?

– Миссис Бриджет Мерфи. Но она едва ли что-то знает о моем местонахождении. Понимаете, мы практически друг с другом не виделись. Когда утром я спускался из спальни, готовый завтрак ждал меня на столе. Потом я сразу отправлялся в мастерскую. Даже не представляю, в котором часу она уходила домой, но, по всей видимости, очень рано.

– Когда вы обычно завтракали?

– Почти всегда около восьми, но я, знаете ли, не слишком пунктуален в мелочах.

– Помните ли вы и можете ли подтвердить, в котором часу завтракали в упомянутую среду?

Феликса вопрос явно озадачил.

– Нет, – ответил он. – Не думаю, что смогу. То утро для меня ничем не отличалось от любого другого.

– Но это очень важно. Может, миссис Мерфи что-нибудь вспомнит?

– Возможно, но крайне сомнительно.

– И больше нет никого, к кому можно обратиться за подтверждением? К вам никто не приходил? Ну хотя бы обычный торговый агент?

– Никто. Пару раз в дверь звонили, но я не потрудился спуститься, чтобы открыть. В гости никого не ждал и решил не отвлекаться от работы.

– Весьма прискорбное пренебрежение к визитерам. Хорошо. Теперь расскажите, где вы обычно ужинали в Лондоне и как проводили вечера.

– В разных ресторанах. И, как вы сами понимаете, в различных театрах, что вполне объяснимо.

Упрямо продолжая задавать вопросы, Клиффорд составил список мест, где в течение недели побывал его клиент. Он намеревался обойти их для сбора материалов, на которых можно было бы построить хоть какое-то алиби. Пока все услышанное принесло ему сплошное разочарование, и он стал рассматривать свою миссию как все более сложную. Ему оставалось лишь въедливо допрашивать Феликса.

– Обратимся теперь к машинописному письму, подписанному фамилией Ле Готье. Вы поверили в его подлинность?

– Да, поверил. Вся эта затея представлялась мне раздражающе нелепой, но никаких сомнений не возникало. Вы же знаете, я добровольно согласился участвовать в лотерее с Ле Готье, а пятьдесят тысяч франков – это как раз та сумма, которую составил бы наш выигрыш в случае удачи. У меня, правда, мелькнула мысль, что Ле Готье меня разыгрывает, но я сразу отмел ее, поскольку он человек совершенно иного склада.

– Вы успели написать Ле Готье ответ или отправить телеграмму?

– Нет. Письмо я получил поздно вечером по возвращении домой. Сразу я уже не мог ничего предпринять, хотя утром собирался послать телеграмму, что приеду за выигрышем лично, и бочку отправлять не надо. Но утром почтальон доставил открытку – тоже отпечатанную на машинке и подписанную Ле Готье, – с уведомлением об отправке бочки как о свершившемся факте. Я просто забыл упомянуть об этом в своем рассказе.