Смертельный груз - Фримен У. Крофтс (1920)

На следующий день Клиффорд вновь посетил Брент. Феликс заявил, что ездил поездом в Лондон каждый вечер той роковой недели, и адвокат рассчитывал найти кого-либо из железнодорожных служащих, кто заметил его частые появления на станции. Он опросил всех, и наконец ему попался билетный контролер, обладавший некоторой информацией. Да, подтвердил он, Феликс совершал регулярные поездки. Каждое утро отправлялся в Лондон в 8.57 и возвращался каждый вечер в 18.05. Но контролер заметил также, что в последнее время он не пользовался этими поездами, зато по вечерам покидал Брент либо в 18.20, либо в 18.47. Рабочий день контролера заканчивался в семь, и потому он ничего не знал о времени возвращения Феликса из Лондона в такие вечера. А найти кого-то еще, знавшего об этом, Клиффорду не удалось. К тому же, вновь разочаровав адвоката, контролер не мог вспомнить, когда именно художник сменил свое привычное расписание. И, уж конечно, от него не удалось добиться твердого подтверждения, что художник ездил в Лондон в тот самый четверг.

После этого Клиффорд пешком дошел до «Сен-Мало» в надежде обнаружить по соседству дом, откуда была бы достаточно хорошо видна усадьба Феликса, что его обитатели могли заметить молодого человека в судьбоносный четверг. Но и здесь он не добился толка. Никаких домов в непосредственной близости от усадьбы не оказалось.

Мучительно раздумывая, что делать дальше, адвокат вернулся в лондонский офис. Там его ждали другие неотложные дела, и остаток дня, как и два последующих, он был слишком занят ими, чтобы серьезно размышлять над делом Феликса.

Утром четвертого дня поступило письмо от Лусиуса Хеппенстола, адвоката Королевской коллегии. Оно было отправлено из Копенгагена, и коллега сообщал, что находится в Дании в связи с судебным процессом, но надеется вернуться в течение недели и они с Клиффордом смогут встретиться и вместе обсудить дело.

Клиффорд едва успел дочитать письмо, как секретарь объявила о прибытии к нему в приемную некоего молодого человека, который, впрочем, вошел, не дожидаясь формального приглашения. Он был высок, строен, темноволос и темноглаз, с небольшими черными усиками и коротким, чуть крючковатым носом, придававшим ему некоторое сходство с хищной птицей.

Боншоз, подумал Клиффорд и не ошибся.

– Вы еще не слышали об аресте мистера Феликса? – спросил адвокат, указывая гостю на кресло, куда тот мог сесть, и протягивая коробку с сигарами.

– Нет, ничего не слышал, – ответил Боншоз на хорошем английском языке лишь с небольшим акцентом. У него была живая и подвижная манера двигаться, порой резкая, словно внутри срабатывали некие пружинки. – Не могу даже выразить, насколько я был поражен и даже шокирован, получив вашу записку. Но ведь это все какой-то абсурд! Нечто совершенно невероятное и неслыханное! Любой, кто знает Феликса, скажет вам, что он попросту не способен совершить подобное преступление. Лично мне кажется очевидным, что произошла глупая ошибка, и она скоро будет непременно исправлена. Не так ли?

– Боюсь, дело не столь простое, мсье Боншоз. К несчастью, улики против вашего друга очень убедительны. Конечно, почти все доказательства всего лишь косвенные, но в совокупности они выглядят неопровержимо. Буду честен с вами и не стану скрывать: в данный момент я пока не вижу, каким образом можно выстроить линию его защиты.

Молодой человек не сдержал удивленного жеста.

– Ваши слова пугают меня! – воскликнул он. – Они звучат устрашающе. Неужели вы считаете, что ему могут вынести обвинительный приговор?

– Как ни прискорбно, но именно это я и имею в виду. Все может закончиться плачевно, если только не обнаружатся неизвестные пока нам факты, проливающие иной свет на его дело.

– Какой ужас! – вскрикнул Боншоз в отчаянии заламывая руки. – Ужас! Сначала бедняжка Аннетта, а теперь еще и Феликс! Но неужели же ничего нельзя сделать? Или я вас неправильно понял?