Что я без тебя... - Джудит Макнот (1994)

– Тогда мы сейчас же поедем домой и будем заниматься тем, чем только что занимались в карете, до тех пор, пока я не докажу вам, что прав, или вы сами не признаете это. В любом случае свадьбу мы отпразднуем в воскресенье.

За его бархатным баритоном скрывалась железная решимость и уверенность в том, что он добьется всего, чего бы ни пожелал, и Шерри почувствовала себя совершенно беспомощной и растерянной. Ведь он может зацеловать ее до смерти за какие-то считанные минуты.

– Еще вчера вы не только не спешили со свадьбой, но даже не собирались подтвердить нашу помолвку, – сказала она, сделав ударение на последних словах. – Что же вас заставило вдруг изменить решение?

«Ваш отец скончался, и у вас во всем мире никого не осталось, кроме меня», – хотел сказать Стивен, сознавая при этом, что есть и другая причина, не столь очевидная, но в высшей степени убедительная.

– Вчера я просто не до конца понимал, как сильно мы нуждаемся друг в друге.

– Да, но еще совсем недавно я совершенно в вас не нуждалась. Постойте-ка, у меня есть предложение… – сказала она, просияв, и Стивен не мог не улыбнуться, хотя отлично понимал, что ни на йоту не изменит своих планов.

В его жилах текла кровь по крайней мере пяти поколений аристократов, и с самоуверенностью, присущей его блестящим предкам, Стивен Дэвид Эллиот Уэстморленд решил, что в данном вопросе его желание – закон. Ведь она хочет его, а он – ее. И это главное. А спешил он так ради Шерри, чтобы, став его женой, она какое-то время жила без забот и тревог, до тех пор, пока не узнает о постигшем ее горе – смерти отца.

– Мы могли бы еще какое-то время пожить так, как сейчас, и если я пойму, что вы нужны мне в качестве мужа и нам не разонравится целоваться, тогда и поженимся.

– Весьма заманчиво, – вежливо солгал Стивен, – но дело в том, что мне хотелось бы не только целоваться с вами, есть кое-что получше, но как-то неловко говорить об этом… Поверьте, занятие, которое я имею в виду, поистине захватывающее и необычайно приятное.

Ответ Шерри свидетельствовал о том, что она забыла не только имя жениха и свое собственное, но и многое другое. То ли из-за амнезии, то ли потому, что Шерри, как и другим благовоспитанным девушкам, не говорили о том, что происходит между молодоженами в первую брачную ночь, она сдвинула свои светло-коричневые брови над огромными серыми глазами, полными недоумения, и сказала:

– Не знаю, что вы имеете в виду, но может быть, вам просто неудобно, что я сижу у вас на коленях?

– Мы обсудим то, что мне неудобно, несколько позже, – пообещал он севшим от желания голосом, когда девушка соскользнула с его колен.

– Ну и когда же мы это обсудим? – спросила она настойчиво, снова усевшись напротив.

– Воскресной ночью.

Не в силах не только продолжать спор, но даже выдержать его пристальный взгляд, Шерри раздвинула на окне занавеску, и как раз в это время карета остановилась.

Каково же было изумление девушки, когда она увидела дом, где на каждой ступеньке лестницы, ведущей к парадному входу, стоял навытяжку лакей с факелом. Они приветствовали великолепно одетых гостей, потоком устремившихся в дом и то и дело бросавших любопытные взгляды на карету Стивена. Вдруг Шерри взглянула на свое отражение в стекле и пришла в неописуемый ужас. Ее прическа была безнадежно испорчена дерзкими пальцами жениха.

– Моя прическа! – в панике прошептала она, убедившись в том, что искусно уложенные пряди волос рассыпались по плечам. Зато Стивен пришел в восторг и уже не в первый раз представил себе ее роскошные волосы на своей обнаженной груди. – Я не могу появиться в таком виде. Что подумают люди… – Она не договорила.

– И что же они подумают? – скривив губы, поддел ее Стивен, любуясь ее зардевшимися щеками и розовыми губками. Она, конечно же, хорошо знала, что подумают люди, и, кстати, не ошибутся.