Атлант расправил плечи - Айн Рэнд (1997)

— Если вам нужна такая дорога, чтобы проехала машина, то лучше всего та, что позади участка Миллера. Она заасфальтирована, это самая лучшая дорога. Повернете у школы направо и…

— Но эта дорога не ведет к заводу?

— Нет, не ведет.

— Хорошо, спасибо, — сказал Реардэн. — Думаю, мы сами как-нибудь доедем.

Когда он включил стартер, в лобовое стекло врезался камень. Стекло, хоть и армированное, все же покрылось множеством трещин. Они увидели маленького оборванца, который, визжа от восторга, скрылся за углом, ему вторил хриплый детский смех, доносившийся откуда-то из-за руин.

Реардэн едва сдержал вырвавшееся было ругательство. Мужчина, слегка нахмурившись, скучающе смотрел на другую сторону улицы. На лице старой женщины ничего не отразилось. Она стояла и смотрела молча, без интереса, без цели — так химические элементы на фотопластине впитывают изображение, но не могут хоть как-то осмыслить его.

Дэгни некоторое время пристально смотрела на нее. Тело женщины было совершенно бесформенным, но эта бесформенность вовсе не походила на неизбежный результат преклонного возраста: похоже, женщина была беременна. Это казалось невероятным, но, присмотревшись, Дэгни заметила, что на лице женщины нет морщин, а русые волосы ничуть не поседели. Лишь бессмысленный взгляд, сгорбленные плечи и шаркающая походка придавали ей вид маразматической старухи.

— Сколько вам лет? — спросила она, высунувшись из окна.

Женщина посмотрела на нее без негодования, с видом человека, услышавшего бессмысленный вопрос.

— Тридцать семь, — ответила она.

Они проехали пять кварталов, прежде чем Дэгни заговорила.

— Хэнк, — сказала она в ужасе, — эта женщина всего на два года старше меня.

— Да.

— Боже мой, как они дошли до такого?

Реардэн пожал плечами:

— Кто такой Джон Галт?

Последнее, что они увидели, выезжая из городка, был рекламный щит. Краска на нем давно облупилась, но все же можно было разобрать, что на щите рекламировалась стиральная машина.

В поле, далеко за пределами города, они увидели медленно движущуюся, обезображенную нечеловеческим напряжением фигуру: человек пахал землю плугом.

Проехав две мили, они через два часа добрались до завода «Твентис сенчури мотор компани». Поднявшись на вершину холма, они поняли, что все их усилия оказались напрасны. На воротах висел ржавый навесной замок, но стекла огромных окон были разбиты вдребезги, и завод был открыт всем и всему: суркам, кроликам и сухим листьям, кучами валявшимся внутри.

Завод давным-давно разграбили. Все оборудование и станки были вывезены цивилизованным способом — в бетонном полу остались лишь аккуратные отверстия от креплений. Остальное растащили случайные визитеры. Внутри ничего не осталось, кроме хлама, который последний бродяга счел совершенно бесполезным, груды искореженного, ржавого железа, гнилых досок, осколков штукатурки и стекла — и стальная винтовая лестница, ведущая на крышу, построенная на века и выдержавшая испытание временем.

Они остановились в большом зале, куда через дыру в потолке пробивался косой луч света; гулкое эхо их шагов затихло где-то далеко в веренице пустых помещений. Из-за груды железа выпорхнула птица и, со свистом рассекая крыльями воздух, вылетела наружу.

— Надо осмотреть здесь все, так, на всякий случай, — сказала Дэгни. — Ты проверь цеха, а я осмотрю пристройки. И давай сделаем это как можно быстрее.

— Мне не нравится, что ты будешь бродить здесь одна. Не знаю, насколько надежны перекрытия и лестницы.

— Ерунда. Ничего со мной не случится. Давай поскорее покончим с этим. Я хочу уйти отсюда.