Пролетая над гнездом кукушки - Кизи Кен Элтон (2004)

— Мы можем даже создать агентство в Вашингтоне, — говорит Хардинг, — Национальную Ассоциацию Продвижения Ненормальных. Будем оказывать давление на общественное мнение. Большие рекламные щиты на шоссе, а на них — лепечущий шизофреник в бульдозере и крупными буквами — красными и зелеными: «НАНИМАЙТЕ ПСИХОВ». У нас блестящее будущее, господа.

Мы проехали по мосту через Сиуслоу. Воздух был достаточно влажным, и я мог, высунув язык, ощутить вкус океана до того, как его увидел. Все знали, что мы подъезжаем, и всю дорогу до пристани молчали.

У нашего капитана была лысая голова цвета серого металлика, сидящая поверх черного свитера, словно орудийная башня на подводной лодке; потухшая сигара, торчавшая у него изо рта, повернута в нашу сторону. Он стоял рядом с Макмерфи на деревянном причале и, разговаривая с ними, смотрел в море. За ним, несколькими ступенями выше, на скамье у магазина, где продавалась наживка, сидели шесть или восемь мужчин в ветровках. Капитан говорил громко — так, чтобы его слышали все: и бездельники с той стороны, и Макмерфи с этой — в его голосе звенела медь, и слова были направлены куда-то в пространство.

— Меня не волнует. Я вам об этом сообщил в письме. Если у вас нет специального разрешения, заверенного властями и освобождающего меня от ответственности, я в море не выйду. — Круглая голова повернулась, словно на шарнире, в орудийной башне его свитера, нацелив сигару прямо на нас. — Посмотрите. Стоит нам выйти в море, и вся ваша компания попрыгает с лодки, и все они потонут, словно крысы. Родственники подадут на меня в суд и оберут до нитки. Я не могу так рисковать.

Макмерфи объяснял, что другая девушка должна была оформить все бумаги в Портленде. Один из парней, прислонившихся к стене магазина, прокричал:

— Что за другая девушка? Разве эта белобрысая со всеми не управится?

Макмерфи не обратил на парня никакого внимания и продолжал ругаться с капитаном, но было видно, что девушку это задело. Парень продолжал пялиться на нее и нашептывал друзьям какую-то гадость. Весь наш экипаж, включая доктора, заметил это, и нам стало стыдно, что мы ничего не предприняли. Мы уже не были теми бойцовыми петухами, которые выезжали с заправки.

Макмерфи прекратил спорить, понимая, что от капитана он ничего не добьется, и пару раз оглянулся, приложив ладонь ко лбу.

— Какую лодку мы наняли?

— Вот эту. «Жаворонок». Ни один из вас не ступит на борт, пока у меня не будет подписанной бумаги, освобождающей меня от ответственности. Ни один.

— Я не собирался нанимать лодку только для того, чтобы мы целый день сидели и смотрели, как она болтается у причала, — сказал Макмерфи. — У вас в этом сарае есть телефон? Пойдемте проясним это дело.

Они поднялись по ступеням к магазину и зашли внутрь, оставив нас жаться друг к другу под насмешливыми взглядами бездельников, которые разглядывали нас, хихикали, подначивали друг друга, тыча кулаками в ребра. Ветер раскачивал лодки на швартовых, прижимал их носом к мокрым ребристым покрышкам вдоль пирса с таким звуком, словно они смеялись над нами. И вода под лодками тоже хихикала, а над дверью магазина красовалась вывеска, на которой можно было прочесть: «МОРСКАЯ СЛУЖБА — ВЛАДЕЛЕЦ КАП. БЛОК», — и она взвизгивала и скрипела, когда ветер раскачивал ее на ржавых крюках. Ракушки, облепившие сложенные в кипу канаты, — четыре фута над водой, — обозначавшие линию прилива, свистели и щелкали на солнце.

Ветер стал холодным и задувал снизу; Билли Биббит снял зеленую куртку и отдал ее девушке, и она натянула ее поверх своей крошечной тоненькой футболки. Один из бездельников продолжал к ней прикалываться:

— Эй, белобрысая, тебе нравятся такие сопляки? — Губы у парня были очень темные, а под глазами лежали лиловые тени. — Эй, ты, белобрысая… эй, ты, белобрысая… эй, ты, белобрысая…

Мы сгрудились поближе, защищаясь от ветра.

— Скажи мне, белобрысая, тебя-тоза что определили?