Час испытаний - Ростовцев Эдуард Исаакович (1963)

Хюбе понимающе наклонил голову, а про себя подумал: «Ну, конечно, сейчас тебе трудно. Месяц назад, когда ты готовил для Берлина доклад о ликвидации диверсионной группы Георгиоса и аресте Адамовой, тебе было гораздо легче, — ты просто скопировал мое донесение и поставил под ним свою подпись. Обо мне ты даже не упомянул. А теперь, когда в порту снова взрываются транспорты, когда Адамова покончила с собой, не выдав ни одного человека, ты не знаешь, как выпутаться из этой истории».

— Необходимо принять самые решительные меры, — говори Клоцше. — Никакой жалости! Ты слышишь, мой мальчик, это говорю тебе я, а мне сказал фюрер! Надо взять за горло это славянское отребье и крепко сжать пальцы. Вот так! — Он показал, как надо сжать пальцы. — Вокруг порта создать мертвую зону! Береговой концлагерь ликвидировать! Всех, кто содержится в нем, — уничтожить: погрузить на баржи, вывести в море и утопить. Как котят! Тебе нравится такой план?

— План неплохой, — отозвался Хюбе. — Но кто будет работать на строительстве береговых укреплений, в доках, на разгрузке судов?

Клоцше недоуменно посмотрел на него — видимо, этот вопрос застал его врасплох.

— Кх-гм! — он сморщил низкий лоб и потер переносицу. — Мобилизуйте население, — неуверенно сказал он. — Неужели в городе нельзя набрать три—четыре тысячи работоспособных единиц?

— Сомневаюсь. Но если мы и сможем это сделать, то такая замена надолго приостановит работы в порту.

Клоцше длинно выругался.

— Тогда расстреляйте в лагере каждого второго!

— Думаю, что и это не даст ничего, кроме тех затруднений, о которых я уже сказал, — снова возразил Хюбе. — К тому же практика показала, что среди тысячи взятых наугад заложников попадается не более пяти—шести активных деятелей.

— Что же ты предлагаешь, черт возьми!

— Я просил отпустить меня на фронт. — Хюбе понимал, что он нужен бригаденфюреру, и набивал себе цену.

— Дезертир! — взвизгнул Клоцше. — Ты хочешь сбежать отсюда в момент, когда здесь куется успех решающего наступления нашей армии! Ты хочешь оголить ее тыл! Именем фюрера!.. — Он осекся, видимо не зная, что же сказать дальше, и беспомощно заморгав белесыми ресницами, вдруг примирительно заворчал: — Ну, ну, оставим это. Я прошу тебя помочь мне. Скажи, что тут можно сделать?

Хюбе едва сдержал самодовольную улыбку. Теперь он мог уже не тянуться перед шефом. С удовольствием сгибая и разгибая задеревеневшие ноги, Хюбе прошелся по комнате, не спеша открыл застекленный до половины шкаф и достал бутылку с яркой этикеткой.

— Хотите коньяку, господин бригаденфюрер?

— Ты пьешь эту клоповную настойку? — фыркнул Клоцше.

— Это настоящий «мартель»! Мне прислал брат из Франции.

— Ерунда! Лучше русской водки ничего нет! Ну, ну, не убирай! Так и быть, выпью!

Когда Клоцше допивал вторую рюмку, Хюбе заговорил;

— Я склонен думать, что местные партизаны и так называемый подпольный городской комитет большевиков непричастны к диверсиям в порту. Тщательное исследование одежды, подложных документов и оружия диверсантов, которые попали в засаду в кофейне «Веселая пучина», позволяет утверждать, что эти люди были заброшены сюда русской армейской разведкой. Это обстоятельство, а также некоторые выводы наших морских специалистов убедили меня в том, что мы имеем дело с особой, самостоятельно действующей группой водолазов-подрывников.

— Но при чем тут эта проклятая кофейня?!

— Она, видимо, служила диверсантам для связи, — ответил Хюбе. — Во всяком случае, их база была где-то в другом месте.

— «Была»! — яростно хмыкнул Клоцше. — Лучше скажи «есть»! Но где? Не знаешь? А как они пролазят в порт, тоже не знаешь?!

— Скорее всего со стороны моря, через какой-нибудь подводный лаз в молу.

— Так почему же ты до си, пор не отыскал эту дыру?