Несмотря на высказанный интерес, Дааро лишь безучастно мазнул ко мне глазами, что заставило предположить, его вопрос вызван лишь вежливостью. Впрочем, я не обижалась. Если бы Фрай не заиграл амулет вора для отвода глаз, то меня бы вообще никто не заметил.

Я захотела пить и сделала маленький глоток из бокала. Я боялась, что вино ударит мне в голову, но простая вода — не для знати. Моё пренебрежение к напитку не ускользнуло от внимательных глаз князя Сельм-Рамст.

— Вам ни по душе калунские вина? — проницательно заметил он.

— Мне по душе виноградники Сельм, — польстила я ему, напомнив, откуда происходит род Гарсия. Заметила, что Канору ответ понравился. Я почувствовала его злость, когда князь сказал:

— Земли Калунии слишком сухи для винограда.

Меня удивила резкая перемена настроения собеседника. Значит ли это, что у него есть свои причины недолюбливать Ульмара Калунского, или вскользь брошенная фраза ничего не значит? Я не привыкла играть в подобные игры, но мысленно отметила, что об этом стоит потом подумать.

Самого Калунского мы увидели гораздо позже. Он прибыл с опозданием. В очередной раз я поразилась его внушительному росту: он оказался даже выше верян, присутствующих на приёме. Ни мне, ни Милошу не удалось перекинуться с князем и парой слов.

Оказавшись в высшем обществе, я с интересом наблюдала за гостями дворца. Неожиданно в голове возникла мысль: что если трон занял бы не Олав или Лиран, а кто-то ещё? Если исключить варваров, возвеличившихся при новом государе, то оставалось немного кандидатур. Пожалуй, больше всех прав было у Канора Сельм-Рамст, ведь он крови первого царя Льен — Хлане Сельма. Он значительно уступал Красному Соколу, которого поддерживали не только храмовники, но и народ. Одной шкатулки для признания князя оказалось бы недостаточно, но, я уверена, за спиной Канора нашлась бы сильная армия. Пожалуй, род Сельм всегда представлял угрозу для Фалькс, но, по слухам, Медон не просто уважал своего противника, а водил с ним дружбу — настолько, насколько может себе позволить царь.

Все остальные претенденты на трон сильно проигрывали Канору. Среди прочих выделялся только Ульмар. Калуния всегда считалась богатой провинцией, а с правлением князя лишь ещё более возвысилась. Милош же не имел ни власти, ни армии, ни денег. Всего лишь младший сын покойного князя Дульбрад — он даже не знает многого из того, чему обучают наследников, хотя явно очень умён. Но ему бы потребовались годы, чтобы обрести силу, которая позволила бы завладеть престолом.

Оставался только Дамиан Грасаль. Его кровь нечиста, в отличие от других князей, и едва ли он может стать новым царём. Но зато хитрости князя можно только позавидовать. Он сумел сколотить состояние на человеческих костях и сменить титул обычного лорда на более громкий. Грасаль — крыса, способная подстроиться под любые условия. Даже смена власти не отразилась на его могуществе.

Если выбирать между лордом Семи Скал и Милошем, то сказать, кому из них удалось бы удержать трон — трудно. Дульбрада бы поддержал народ, но Грасаль привык добиваться своего и сейчас имеет для этого достаточно средств.

Но никогда не угадаешь, что случится, когда дело касается государства. Моих знаний, чтобы рассуждать об этом, явно слишком мало.

Когда приём подошёл к концу, мне наконец-то удалось переговорить с Милошем наедине. Я рассказала ему, что узурпатор и его приспешники — демоны. Дульбрад оказался ошарашен этой новостью:

— Ты уверена? — взволнованно переспросил он.

— Они ужасны, — испуганно прошептала я.

— Это многое объясняет… — пробормотал вор. — Шкатулка — большая угроза для демонов. Все книги, в которых говорится, каким ещё образом можно одолеть этих тварей, потерялись во время смуты. Они прекрасно понимают это.

— Чего они хотят?