Питбуль - Анне Ханкок (2021)

Микала Фриис остановилась на пороге и заглянула в прихожую.

— Что у нас тут? — спросила она.

— Обычная кровавая баня. — Шефер кивнул в сторону трупа и протянул ей пару латексных перчаток. — Ты войдешь?

Она взяла перчатки и улыбнулась.

— Я думала, мы встретимся в «Бистро Богема», — сказала она, имея в виду ресторан, расположенный наискосок от того дома, где они сейчас находились.

— Обед откладывается, — сказал Шефер.

— Да, я уже почти догадалась сама. Ты, видимо, сделаешь все что угодно, чтобы вернуть меня в полицию.

Хотя это была обычная шутка, в ней заключалось несколько больше, чем доля истины, и Шефер криво улыбнулся.

Еще год назад Микала Фриис числилась штатным сотрудником следственного отдела, а теперь по большей части занималась консультированием частных клиентов. Шефер убедил комиссара полиции выделить некоторую сумму на составление психологических портретов, чтобы в особо сложных случаях они могли привлекать ее в качестве консультанта, и использовал любую возможность, чтобы напомнить ей, что ее место — в полиции, а не среди спекулянтов недвижимостью и прочих придурков-финансистов. В своем деле она была лучшей в стране, и Шефер укорял ее, даже почти сердился на нее за то, что она оставила свой пост в полиции.

Он и подумать не мог, что она руководствовалась какими-то иными мотивами, кроме экономических.

— Я как раз собирался припарковаться перед рестораном, когда заметил здесь синие мигалки, — сказал Шефер. Ему тогда бросились в глаза офицер, стоявший на тротуаре перед входом в дом, и женщина, которую тот опрашивал — средних лет, в окровавленной одежде и с выражением застывшего ужаса в глазах.

Микала Фриис заглянула в коридор, вытянув шею.

— Ничего себе, тут сумасшедший дом, скажи?

Шефер кивнул.

— Его зарезали?

— Сейчас невозможно сказать. Пока он там сидит, повреждений не видно, а двигать тело до приезда Опперманна нельзя.

Судмедэксперт уже был в пути, и ему нужно было осмотреть тело, чтобы определить орудие преступления и сузить круг поисков преступника.

Микала Фриис прошла мимо Шефера и заглянула в первую из трех больших гостиных, выстроенных анфиладой. Стены и полы во всей квартире были выкрашены в белый цвет, и за исключением нескольких произведений искусства более авангардного направления, жилище украшали старинная французская мебель, церковные подсвечники, зеркала и декоративные элементы в стиле романтизма. От Копенгагена до Версаля далеко, но дух Людовика XVI жил в своих лучших проявлениях на этих трехстах квадратных метрах на углу улиц Греннинген и Эспланаден.

Микала Фриис тихо присвистнула.

— Old money?[14]

— Собственного изготовления.

Она посмотрела на тело.

— Чем же занимался покойный?

— Это Лестер Уилкинс.

Она удивленно подняла брови и встретилась взглядом с Шефером:

— Джетсеттер Уилкинс?

Шефер кивнул.

Лестер Уилкинс, урожденный Поуль Нессе Андерсен, в молодости был великим калифом в мире джаза и ворочал миллионами. Он был любимцем глянцевых изданий, приятелем монархов, дамским угодником и всем прочим, что входит в джетсеттерские клише, а в последние годы он стал воплощением и худшего из таких клише: забытым пьяницей. Печальный конец в остальном прекрасной жизни.

— Кому же пришло в голову причинить ему вред? — спросила Микала, глядя на тело. — И зачем?

— Вот именно. Зачем?

Это всегда было отправной точкой, когда Шефер начинал расследование убийства. Первый вопрос был не «кто», а «почему».