Питбуль - Анне Ханкок (2021)

— Да, как и другой следователь, Карл Ребель, про которого я тебе рассказывала. Что-то в здешней полиции нечисто, Шефер. Я чувствую это!

— Ах ты чувствуешь? Чего же ты мне сразу не сказала? Именно такие существенные доказательства любит окружной прокурор.

— Да ладно, ты же знаешь, что я имею в виду. Он казался… мутным! И от него сильно пахло спиртным.

— Неужели? — тяжело вздохнул Шефер. — Я думал, что он взял себя в руки.

— О чем ты?

— Когда Зельнер был в Таиланде, случилось цунами. Он потерял там жену и детей, и это чертовски выбило его из колеи.

— О боже, какой ужас! — Элоиза откинула голову и закрыла глаза.

— Да, это была чудовищная трагедия. После этого он долго сидел на больничном, впал в депрессию и совсем ушел под воду. Было похоже, что он решил упиться до смерти, но потом сменил курс. По крайней мере, мне так показалось, потому что через год он вернулся на работу.

— Теперь меня мучает совесть.

— За что?

— За то, как я себя вела. Я намекала ему, что он либо некомпетентен, либо коррумпирован.

— Здо́рово, — сказал Шефер.

— Но я понятия не имела, что он… — вздохнула Элоиза. — Нужно было тебе рассказать мне эту историю до того, как я туда поехала.

Она услышала, что к дому подъезжает машина, и обернулась на звук. Машина сбавила скорость и медленно проехала мимо дома. Элоиза вернулась к разговору.

— Кстати, я сейчас в доме Тома Мазорека. Вернее, в доме его матери, где он жил большую часть времени.

— И что может сказать мать?

— Не много. Она умерла в прошлом году, и с тех пор дом выставлен на продажу — рассыпающийся старый дом. Все ее вещи здесь, тут все гниет. Место безумно отвратительное.

Элоиза обошла гостевой домик и посмотрела на него снаружи.

— Что ты там делаешь? — спросил Шефер.

Элоиза колебалась. Ее взгляд скользил от гостевого домика к дому, где жила Рената Мазорек, и обратно.

— Говорят, он был дамским угодником, — сказала она. — И у него было много женщин.

— Кто был дамским угодником?

— Мазорек. Люди говорят, что это был любимец дам.

— Счастливчик, — сказал Шефер. — А еще что говорят?

Элоиза немного помолчала, размышляя.

— Этот человек жил со своей матерью, — пробормотала она, словно разговаривая сама с собой.

— Чего-чего?

— Это бессмыслица, Шефер. Какую женщину привлечет мужчина, который живет с родителями? Никакую.

— Мы же не знаем, водил ли он вышеупомянутых дам к себе домой.

Элоиза уставилась на гостевой домик.

— В этом месте что-то есть…

Она посмотрела на главный дом, и вдруг ей стало очень не по себе. Образ Рене Декера, достающего пистолет и целящегося в нее, мелькнул перед ее мысленным взором, и ее захлестнула волна беспокойства.

Она обернулась, посмотрела на пустынные поля и лес, окружавшие дом с другой стороны, и внезапно осознала, насколько она беззащитна. Совсем одна, вдали от всего и всех.

Она снова услышала, как к дому подъезжает машина. На этот раз, похоже, с противоположной стороны. Машина замедлила ход, на малой скорости проехала мимо, и Элоиза почувствовала, как в висках у нее застучало.

— Шефер, я перезвоню тебе позже, — сказала она.

Она повесила трубку и быстрыми шагами направилась к своей машине.

Элоиза вернулась в Гердасминде, приняла душ, собрала свои записки и сложила их в сумку. По дороге в Сеннерборг она позвонила Яну. Трубку сняла Рут и тут же принялась ругаться на приезд Шефера.

— Совершенный тиран! Я могу сказать вам, что в следующий раз потребуется судебное постановление, если мне нужно будет снова впускать в дом этого человека.