Край чудес - Ольга Птицева (2020)

Девятиэтажка у «Речного вокзала». Пушистый морской свин.

– Костик! – Голос сорвался на всхлип.

Кира утерла лицо ладонью.

«Нужно решить, что мы скажем полиции», – подумала она. От этой мысли стало невыносимо тошно. Вода струилась по стенам шахты. Тоненькие ручейки сверху вниз. Туда, где нарастал невидимый жар. Кира вытянула руку и смахнула один такой ручеек. На ощупь стена шахты была шершавой, на пальцах от нее остались темные следы гари.

– Шахта не шахта, – пробормотала Кира. – А дымоход.

Словно в ответ на ее шепот жар сгустился, дыхнул в лицо горелым. Кира отпрянула и села у стены. Глаза сами собой закрылись. Тарас с Южиным должны были уже подняться на крышу. Должны были поймать сеть и позвонить. Один. Один. Два. Здравствуйте, наш друг упал в шахту лифта. Нет, не так. Здравствуйте, тут парень упал в шахту лифта. Нет, дом не жилой. Это больница. Ховринская заброшенная больница. Парень? Ну, какой-то. Мы его не знаем. И отбой. Просто ждать. Доктор едет-едет сквозь белую равнину.

Тяжелая дремота опускалась на Киру, как ватное одеяло, – ни вздохнуть, ни пошевелиться. Сквозь опущенные веки она чувствовала чужой взгляд. Тяжелый. Осуждающий. Кира не видела, но знала, что кривобокая тень выбралась из угла и подползла к ней. Склонила голову, чтобы почуять страх Киры, ее усталость, ее обморочный сон. Тень сипела – втягивала воздух, выбрасывала его обратно.

«Зачем он дышит? – равнодушно думала Кира, ощущая на коже потоки спертого воздуха, что вырывался из тени и тут же засасывался ею. – Мертвые не дышат. А он дышит. – И тут же сама нашла ответ. – По привычке, наверное».

Тень дышала, легонько царапала бетон длинными пальцами. Хрустела яичной скорлупой. Прислушивалась к тишине в шахте. Смотрела выемками черных глаз. Наблюдала. Ждала. Сторожила. Кира попыталась поднять веки, но те отяжелели, будто губка, забытая в воде. Тень наклонилась ближе. Ее дыхание стало похоже на сквозняк, дующий по мертвым коридорам ХЗБ. Тень безмолвствовала, в ее молчании не было угрозы, одно только выжидание – я вас пустил, я за вами следил, послежу еще, посмотрю, как вы мечетесь, как ищете выход. Я вас пустил, отпускать не обещался.

Кира подгребла под себя пыль, сжала ладонь в кулак – пальцы почти не слушались – и выбросила руку вперед. Тень шарахнулась в сторону и затихла там. Веки сбросили тяжесть. Кира приоткрыла глаза и успела разглядеть смятую карту и скорлупный осколок, оставленные у ее ног, а потом мир снова исчез. То ли сон, то ли обморок заслонил его. Время сжалось в точку, пока из омута нервных подрагиваний рук и головы, падающей на грудь, Киру не вырвал топот на лестнице.

– Едут? – спросила она, выныривая из сна.

– Нет, – ответил Тарас и начал нервно кружить по залу.

– Не дозвонились? – Кира встрепенулась, прогоняя слабость из тела. – Сети нет?

– Крыши нет, – откликнулся Южин, застывший у расписанной стены.

Кира непонимающе поморщилась, он не увидел, но все-таки объяснил:

– Дверь на крышу закрыта. Захлопнулась, видимо. Не подняться.

Тарас остановился у заколоченного окна, оперся руками на подоконник.

– Да не захлопнулась она! Столько лет висела на одной петле, а тут взяла и захлопнулась? Бред.

– Ну а как тогда? Ее что, по-твоему, заперли?..

Южин обернулся и застыл так, неловко вывернув шею.

– Ты думаешь, ее кто-то запер? – повторил он.

– Может, ребята прожектор свой потащили, чтобы батарею зарядить? – подала голос Кира.

Тарас не ответил. Он вцепился в фанеру, которой было забито окно, и дернул на себя. Потом еще. И еще. Фанера выгнулась, но не поддалась. Тарас дернул еще раз. Фанера треснула с краю, и острый кусок впился Тарасу в ладонь. Он зашипел от боли, оттолкнулся от подоконника и начал топтать сигареты, окончательно дотлевшие у памятника Краюшкину.

– Сука!.. – рычал Тарас, прижимая к груди руку, а из нее торчала длинная заноза. – Тварь, тварь!