Чёрный ход - Генри Олди (2020)

— Ты теперь я. Я уже почти он. Джош и Бен, — впервые Рут называет отчима по имени, — они, считай, тахтоны. А значит, они — их замыслы. Два замысла, противоречащих друг другу. Орёл и решка, удача и неудача. Что станет, если свести их вместе? Сделать один выстрел двумя пулями? Орёл когтями хватает решку, удача обнимается с неудачей…

— Отплатить демонам их же монетой? — голос Пирса легко принять за звук губной гармоники. — Припалить хвосты адским отродьям? И умереть с чистой душой?! Я готов, девочка моя. Я понимаю, о чём ты говоришь.

— Я тоже, — соглашается Джош. — Мы теперь вроде как шансфайтеры?

— Нет, Джошуа. Вы не шансфайтеры.

— Это ещё почему?

— Вы с Беном не стрелки́, а выстрелы.

Рут подводит итог:

— Вы пули.

Лавка доверху набита не людьми — тишиной. Всем известно, что происходит после выстрела с восковой пулей из шансера. Она испаряется, расточается без следа. Но заряд — проклятие, несчастье, чёрная полоса — поражает цель.

— Вы оба, — повторяет Рут. — Один выстрел, две пули.

— Преподобный, — внезапно просит Пирс, — исповедуйте меня. Я католик, вы методист, но я не думаю, что сейчас это имеет значение. Вы священник, я заблудшая душа. Вы же не откажете пуле в отпущении грехов?

Глава двадцать четвёртая

Добрые друзья. — Вторые и первые. — Мешок искр. — Все мы сизифы. — Каждый спасает своих.

1

Джошуа Редман по прозвищу Малыш

— …аминь.

Джош не слушает. Грех подслушивать чужую исповедь. Мисс Шиммер, и та не смотрит на мир взглядом шансфайтера. А значит, голос Пирса для женщины не громче колыхания летнего зноя.

— Я ухожу, — мисс Шиммер делает шаг к дверям. — Здесь я всё равно ничем не смогу помочь. Я буду в мэрии. Там я полезнее.

Брови Пастора взлетают на лоб:

— Полезнее?

— Я буду рядом с Пирсом. Рядом с тахтоном в теле Бенджамена Пирса. Возможно, его реакция на происходящее скажет мне больше, чем наблюдение за полётом наших пуль.

Не дожидаясь согласия проповедника, она выходит на улицу.

— Мистер Редман, вы готовы?

В лавке остаются люди: китаец, торговец, преподобный. Последний способен видеть неприкаянные души, слышать их диалог, но это уже не имеет никакого значения. Для Джоша существует только мистер Пирс, один на всём белом, на всём чёрном свете. Кажется, что не они с Пирсом, а все вокруг превратились в бесплотных призраков, заметных лишь для взгляда шансфайтера.

«Готов к чему?» — хочет спросить Джош. Это глупый вопрос, сэр. Это пустая трата времени. Поэтому Джош задаёт другой вопрос:

— С чего начнём, сэр?

Пирс подходит ближе:

— Ну, для начала пожмём друг другу руки. Неплохое начало, вы согласны?

— Просто отличное!

Как со стороны выглядит улыбка Джошуа Редмана? Нет, лучше этого не знать. Джош протягивает руку — и ощущает внезапное сопротивление. Воздух между его ладонью и ладонью мистера Пирса превратился в упругий пудинг из хурмы. Честное слово, пудинг, сэр! Такой Джошу доводилось пробовать в штате Индиана — с гарниром из взбитых сливок.

— Да, — соглашается Пирс. — Это будет непросто, уверяю вас.

Голос Пирса едва различим. Не голос, шелест ветра в листве. Похоже, сил у старика маловато, он больше храбрится, чем что-то может на самом деле. Джош предпринимает новую попытку, Пирс отвечает тем же. Пирсову руку уводит в сторону, но старик перехватывает локоть правой руки ладонью левой, возвращает строптивицу на заданный курс.

Пять дюймов. Четыре.

Сопротивление растёт. Чёртов пудинг уплотняется, превращается в натуральный каучук. Джош давит, Пирс тоже давит. Первое впечатление было обманчивым, вряд ли напор Пирса уступает напору его партнёра.