Мастер-класс - Кристина Далчер (2020)

Первыми пришли в движение мои ноги — правая, левая, шажок, еще один. Затем сама собой на моей физиономии расплылась улыбка чуть ли не до ушей. Затем я, возможно, издала какое-то восклицание. Впрочем, возможно, мне это только показалось — «саундтрек» этого странного «фильма» вообще напоминал серию неких приглушенных подводных шумов. Моя рука сама собой погрузилась в карман жакета и извлекла оттуда пакетик печенья, захваченный мной из дома. Это было любимое печенье Фредди.

Еще шажок и еще, и вдруг остановка кадра.

Сперва я увидела ее туфли, затем тонкие золотистые волоски у нее на лодыжках, затем ее колени с маленькими побелевшими шрамами, оставшимися от детских забав и падений. Затем я обняла ее, вдохнула знакомый родной запах — запах простого мыла и детского тела, — и он наполнил мою душу до краев. А когда Фредди шепотом произнесла одно-единственное слово — мамочка! — я лишь с огромным трудом удержалась от слез.

Потом она сказала: «Я так тебя люблю!», и мысли мои рассыпались на миллион осколков. Мне хотелось сказать ей — и пусть все это была ложь, но ложь во спасение! — Я забираю тебя домой. С тобой больше никогда ничего плохого не случится. Мы будем жить у бабушки с дедушкой, и все у нас будет просто чудесно.

Ничего этого я, разумеется, не сказала, но чувствовала, что Фредди буквально считывает мои мысли. В эту минуту она была моей живой девочкой, а не просто картонной фигуркой в серой одежде, и она так горячо обнимала меня своими маленькими ручками…

Ах, если б можно было еще какое-то время не размыкать объятья.

Но нет.

Я почувствовала, как на моем запястье крепко сомкнулась чья-то рука, услышала хруст пластмассовой упаковки, когда у меня отняли тот пакетик печенья, буквально вырвали из моей цепкой хватки.

Казалось, эта сцена была объемной — она разворачивалась вокруг меня, передо мной и внутри меня, как бы набирая скорость. Миссис Андервуд стояла неколебимо, как скала, перекрывая мне доступ к дочери, которая, если я все-таки правильно воспринимала окружающую действительность, тряслась крупной дрожью. Фредди, одетая в серую форму с передником, которая была ей велика по крайней мере размера на два, казалась такой маленькой.

— Пока вы будете у меня работать, усвойте для начала хотя бы одно, доктор Фэрчайлд, — медленно произнесла миссис Андервуд, уводя меня от Фредди и подтаскивая к раздаточной стойке. И она решительно, жестким движением извлекла из стопки поднос и поставила его на металлическую поверхность. — Вы непременно должны это усвоить. Особенных здесь нет. Ни одного. — В руке она по-прежнему сжимала пакет с печеньем, предназначенный для Фредди.

Но отняла она у меня гораздо больше, чем этот пакетик с печеньем.

Глава сорок вторая

ТОГДА:

Мне было четырнадцать, когда я познакомилась с Малколмом, и я всего вторую неделю училась в старшей школе. Было время ланча, и я сидела в одиночестве — читала и одновременно ела сэндвич с сыром. Но буквально каждые пять минут мне приходилось положить либо книгу, либо сэндвич, чтобы поднять постоянно сползавшие на кончик носа очки, которым вообще-то полагалось находиться на переносице. Но на самом деле я не столько читала или ела, сколько исподтишка наблюдала за своими одноклассниками, которые, в свою очередь, наблюдали за мной. И я, замечая их взгляды, мечтала об одном: исчезнуть, спрятаться, слиться с линолеумом на полу и стоящими на нем пластмассовыми стульями.

Малколм, тощий, с торчащими вперед зубами, с острым кадыком, который еще довольно долго будет сильно заметен у него на горле, притащил свой завтрак в мой угол и уселся рядом. Над другими столами тут же поползли шепотки, достаточно громкие, чтобы их можно было расслышать, и достаточно язвительные, чтобы побольнее задеть.

— Не знаю, как ты, — сказал Малколм, ставя свою тарелку на стол напротив меня, — а я запросто с этими справляюсь, играя в одну игру.