Мастер-класс - Кристина Далчер (2020)

— Да просто отправятся в «Здоровье женщины». Если эти испытания пройдут успешно и риск осложнений действительно окажется настолько низким, как мы предполагаем, то и моя жена, черт возьми, наверняка на это согласится. Ей в декабре тридцать пять стукнет. Вообще-то она — самый настоящий рождественский ребенок. И она уже решила, что в любом случае сразу после дня рождения обратится в местную клинику «Здоровье женщины» и обо всем позаботится. Все к лучшему, если вам интересно мое мнение. Как известно, лучше предотвратить, чем лечить, верно?

— Так что, это на добровольной основе делается?

Мендер стал объяснять, а меня больше всего беспокоило то, достаточно ли большой памятью обладает та штуковина, которой снабдила меня Мелисса.

— О да, по-моему, в основном именно так. Всем ведь хочется иметь потомство от молодых и здоровых. Тридцать пять — это слишком много, говорят врачи. Что-нибудь, пожалуй, может пойти неправильно…

В основном.

— А как насчет недобровольной основы? Бывают какие-то другие случаи?

Мендер уже убрал все с хирургического столика из нержавеющей стали и принялся его мыть.

— А насчет этого вы не волнуйтесь, моя дорогая. Причин будет сколько угодно.

Господи, хоть бы «ручка» Мелиссы сумела все это записать и сфотографировать!

Потому что, как только я вернусь в Вашингтон, я немедленно позабочусь о том, чтобы вся эта информация разлетелась по сетям и частотам и взорвалась так громко, чтобы взрыв можно было услышать даже на гребаной луне!

Глава шестьдесят четвертая

Большую часть трехчасового перелета из Канзас-Сити в Вашингтон я проспала. А когда не спала, то притворялась, что сплю, лишь бы не видеть перед собой Алекса. Мы вышли из самолета неподалеку от главного здания аэропорта прямо на асфальтобетонную полосу. Я плотнее запахнула пальто на пронизывающем ледяном ветру и увидела, что из двери аэропорта появился Малколм и неторопливо двинулся к нам. Я не помнила, чтобы когда-нибудь в аэропорту Кеннеди было так холодно уже в начале ноября.

Когда мы вошли в здание аэропорта, Малколм и Алекс ненадолго оставили меня и отошли в сторонку. Слышать их разговор я не могла, но видела, как Алекс передал Малколму мой телефон. А я и позабыла, что его у меня отобрали, как и у всех прочих, еще в приемной перед кабинетом Марты Андервуд. Алекс и Малколм еще немного поговорили, со смехом похлопали друг друга по спине и распрощались.

Настроение Малколма вполне соответствовало погоде, когда он, взяв меня за плечо, прошел на стоянку с почасовой оплатой. Ни слова приветствия я от него так и не услышала. Он открыл дверцу пассажирского сиденья и стоял рядом, глядя, как я неловко забираюсь внутрь и усаживаюсь; затем обошел свой «БМВ» спереди, сел за руль и включил двигатель. Мне столько слов хотелось выкрикнуть ему в лицо, что я просто не знала, с чего начать.

Он, похоже, прочел мои мысли и предупредил:

— Ты только ничего мне не говори, Елена. Ни одного распроклятого словечка, черт тебя побери!

Я повернула вентилятор обогревателя в свою сторону и сидела тихо, считая встречные автомобили, пока Малколм, лавируя в потоке, выезжал с территории аэропорта на шоссе. Я думала о том, что скажу Энн, когда мы доберемся домой. Или, точнее, что скажет мне она, если, конечно, вообще захочет хоть что-нибудь мне сказать.

Малколм приоткрыл свое окошко, и я тут же повернула регулятор нагрева на цифру восемьдесят. Он опустил стекло еще на пару дюймов, и я снова повернула регулятор. Теперь светящиеся цифры показывали восемьдесят пять. Этот безмолвный поединок длился в течение того получаса, который требовался, чтобы доехать до дома, и холодный воздух, бьющий в почти полностью открытое окно, все сильнее завихряясь в задней части автомобиля, бил меня в правую щеку и висок, словно говоря: ты явно проигрываешь.

— Не мог бы ты закрыть свое окно? — попросила я и прибавила: — Пожалуйста.