Мастер-класс - Кристина Далчер (2020)

Он прекратил, но только для того, чтобы запереть дверь. А потом снова вернулся ко мне и наклонился к самому моему лицу, и я почувствовала запахи крема после бритья и трубочного табака, которые почти заглушил мощный запах мыла, когда он стащил с рук перчатки.

— Неужели ты действительно холодна как рыба? Малколм постоянно об этом твердит. — Одна его рука снова скользила по моему бедру, но уже без перчатки, а второй рукой он буквально пришпилил меня к поверхности стола. — Спорить готов, что он был не прав.

Бумажное полотенце смялось в комок, когда я резко дернулась вбок и выбросила левую руку, надеясь кулаком попасть Алексу в лицо. Он поймал мой кулак в воздухе, словно какой-то воздушный шарик, а не комок живой плоти, и с силой его стиснул. Больно. Ужасно больно.

— Отпусти. — И я услышала, как жалко, как слабо прозвучал мой голос. Я снова дернулась, и Алекс рассмеялся.

— Да отпущу я тебя. Отпущу до самого Вашингтона. — Он освободил мою несчастную руку, подошел к двери, отпер ее и, повернувшись к раковине, принялся снова мыть руки. Вода все текла и текла, и мне уже стало казаться, что он пытается соскрести с себя даже само прикосновение ко мне. Затем он высушил руки и натянул свежие латексные перчатки. — А ведь я могу сделать тебе очень больно, — шепнул он мне на ухо, разрывая стерильный пакет с расширителем. — Я могу, например, проткнуть тебе стенку матки или ввести тебе туда нечто такое, отчего твои внутренности будут гореть огнем. Я могу сделать с тобой все что угодно, а ты даже и понять ничего не успеешь, пока не станет слишком поздно. Я могу даже заставить тебя совсем исчезнуть.

Совсем исчезнуть.

Вот это правильные слова. Именно так называется то, что я бы и сама хотела сделать сейчас, если бы у меня хватило сил. Но единственное, что я сейчас могла, это думать — о Розарии Дельгадо, о Джо, о ребенке Джо, которого я заставила исчезнуть. И кое о ком еще. Но эти воспоминания мне давным-давно удалось подавить.

Мендер наконец вернулся. Он поднес к моим губам бумажный стаканчик с водой и ласково сказал:

— Вот, дорогая, пейте. Аккуратно, не торопитесь, маленькими глоточками. — Он положил свою прохладную руку мне на лоб, и это, как ни странно, меня успокоило. Как только я сказала, что напилась, он забрал стаканчик и попросил меня немного сдвинуться вниз, и сразу же ноги мои как бы сами собой оказались закреплены в стременах.

— Это займет меньше минуты, — сказал мне Алекс и ловко вставил расширитель, искусственно меня перед собой раскрывая.

Я лежала неподвижно, сознавая, что впервые в жизни позволила, чтобы над моим телом совершили насилие. Что ж, в определенном смысле я это заслужила.

Глава шестьдесят вторая

ТОГДА:

Я начала ненавидеть Мэри Рипли, когда училась уже в двенадцатом классе, через несколько месяцев после того, как Мэри перевелась в нашу новую частную школу, где я наконец-то почувствовала себя одной из «избранных» — то есть самых хорошеньких девочек в школе, у которых губы всегда были накрашены, а волосы тщательно уложены с помощью лака; частью этого мини-общества, как мне казалось, я всегда и стремилась стать. И вот теперь я каждый день, сидя позади Мэри на занятиях по английскому у миссис Хилл, была вынуждена смотреть на ее тощую спину и усыпанный хлопьями перхоти черный пуловер, который она носила изо дня в день.