Мастер-класс - Кристина Далчер (2020)

Когда я училась в четвертом классе, первой мне сообщила о сексе одна моя подружка, у которой имелась старшая сестра. Эта сестра и просветила ее по всем вопросам.

— И у мальчика все там становится очень твердым, и он эту твердую штуковину засовывает прямо в тебя, — рассказывала моя подружка, когда мы с ней устроились в своих спальных мешках в том «домике», который устроили для нас ее родители. Я с вытаращенными от изумления глазами внимала ее откровениям. — А потом он как бы выстреливает из нее в тебя, и все. И ничего такого особенного. Если не считать того, что ты можешь от этого забеременеть. Даже если не хочешь.

Мне это показалось невероятно важным. И прозвучало одновременно отталкивающе и страшно привлекательно.

— А твоя сестра этим уже занималась? — спросила я, хотя мне это было не особенно интересно. Но продолжить разговор о таких вещах, как взрослые, было необходимо. Тем более я знала, что моей подружке это понравится.

— Еще нет. Но две ее подружки уже почти да. Они большие, пятнадцать исполнилось.

Всю ночь, лежа в спальном мешке, я никак не могла уснуть и думала о той новой неизведанной территории, которая называется «секс». Моя подружка рассказала мне, что и куда «вставляется», и я решила попытаться отыскать у себя это место, действуя очень осторожно и стараясь не шуршать простынями, чтобы не разбудить соседку. Что-то подсказывало мне, что некоторые вещи, особенно то, что касается секса, лучше делать так, чтобы тебя никто не видел и тебе не мешал.

Но ничто из того, что я открыла для себя в ту ночь, привлекательным мне не показалось, не говоря уж о том, что это выглядело чем-то нереальным. Однако всего через несколько лет, когда мы с Джо занялись сексом на заднем сиденье его «Мустанга», я поняла, что это не только возможно, но и весьма привлекательно, если, конечно, занимаешься этим с правильным мужчиной.

Но сейчас одна лишь мысль о том, что я почувствую, когда моего тела коснутся руки и губы Алекса, а потом он овладеет мною, наполняла мою душу ужасом и отвращением, и я как бы вновь возвращалась в тот детский возраст сексуальной латентности.

Алекс, едва я успела войти, сразу предложил мне выпить — отличный шотландский виски был налит в небольшой хрустальный стакан, и я тут же подумала, что в сложившихся обстоятельствах мне не повредило бы и несколько таких стаканчиков.

— Итак, — спросил он, — о чем станем беседовать? — Сам он устроился на диване, а меня усадил в кресло напротив.

Я сделала большой глоток виски, и внутри у меня сразу потеплело. Чистый виски — это, пожалуй, сейчас было для меня лучше всего.

— Я хочу, чтобы ты помог мне вернуться домой. Причем вместе с дочерью, — сразу выпалила я и решительно положила ногу на ногу, так что стала видна полоска кожи на бедре.

Алекс изогнул губы в улыбке, однако остальные части его лица эта улыбка не затронула. Холодные, полные расчетливости глаза смотрели на меня в упор. Ни единого взгляда на мои ноги он так и не бросил.

Сорок — странный возраст, как бы некая веха. Когда пора сесть и подумать о жизни. Подступавшая старость меня никогда не тревожила, наоборот, мне всегда казалось, что седые прядки на висках придают мне более ученый вид. Но я их все же закрашивала — разумеется, по предложению Малколма. «Зачем позволять какой-то седине отнимать у тебя целые годы жизни», — без конца повторял он.

Он, наверное, тысячу раз мне это сказал, хотя я постоянно бегала трусцой, поднимала тяжести в спортзале, и пока что никакого пугающего валика жира на талии, столь свойственного женщинам среднего возраста, у меня не появилось; на мне, по-моему, никак не сказалось и то, что последние десять лет я регулярно нарушала расписание ежедневного ухода за кожей. Но тем не менее сорок лет были для меня сильным ударом. Хотя, наверное, не таким сильным, как пришедшее сейчас понимание того, что Алексу, по всей видимости, наплевать на то единственное, что я могу ему предложить.