Охота на охотника - Карина Демина (2021)

Старушек, про которых говорили, что блаженные они. Да все без толку. Целители разводили руками, монахи молились и благовония жгли, весь дом провоняли. Старушки бормотали что-то там, яйца катали по волосам и жгли шерсть черных кошек.

Не помогало.

Да и как поможет, когда тело – это тело, а души в нем нетушки… Но, выходит, вернулась. И глядит так строго, хмуро.

– Почему в доме беспорядок? – поинтересовалась она, обращаясь к Эдуарду Архиповичу, который под взглядом серых глаз смутился разом. – Пыль не вытерта. Каминные решетки гарью заросли. И я уже не говорю про паркет. Еще немного, и ноги к нему прилипать станут.

Эдуард Архипович с немалым удовлетворением вздохнул.

Сомнения?

Были, как тому не быть. Когда человек не один год не в себе, то где ж поверить в чудо-то? Очнулась? Заговорила? Оно-то хорошо, конечно, но все одно беспокойно. Однако раз уж на пыль с каминными решетками внимание обратила, то, стало быть, вправду здоровая.

Хозяйство, оно вообще бабскую душу исцеляет.

Марьяшка, верно, смекнула, что с хозяюшки станется выставить ее прочь, пискнула и, подхвативши веничек из перьев гусиных – поистрепавшийся, погрызенный даже, а все лучше, чем никакой, бросилась с кухни. И прочие за ней.

Эдуард Архипович остался.

За бороденку себя ущипнул. Поклонился:

– Желаете еще чего?

– Желаю, – ответила хозяйка. – Молока. Сладкого. И еще… вы не знаете, где взять приличную кухарку? Простите, но то, что вы готовите… несколько… несъедобно.

Она улыбнулась робко, виновато. И Эдуард Архипович почувствовал себя виноватым. Батюшка всенепременно сумел бы уговорить Петрачевскую, убедил бы не искать нового дома… Нет же, вбила себе в голову дурную, будто бы этот проклят. И помощницу за собой сманила.

И горничных. И даже конюха, который, впрочем, занимался не столько конюшнями, сколько садом.

– Я… постараюсь.

Ему благосклонно кивнули и добавили:

– И свечей еще купите, а то вдруг закончатся.

Свечей? Да с превеликою радостью. На свечи денег хозяйственных хватит с остатком, на который, право слово, многие зарятся, но Эдуард Архипович не той породы, чтобы разворовывать. Небось род его честно служил.

И служить будет.

А свечи… коль охота барышне с ними сидеть, то пускай себе. Слыхал он, что у иных и куда как большие странности случаются. Сказывали, одна вот свиней в доме держать вздумала. От свиней небось ущербу куда как поболе, а противоогневые заклятья он той неделей обновил.

– Знаете… – она остановилась на пороге, замерла, прижав руку к губам. – Возможно, у нас будут гости… Я не уверена, но все-таки проследите, чтобы комнаты приготовили.

Она поднялась наверх, чувствуя спиной внимательный взгляд. И сумела выдержать его, сумела не расплакаться без причины, как ныне это случалось частенько. Вцепилась в хвосты шали вязаной, затягивая их на груди. Но теплее не стало.

Она знала, что еще долго будет мерзнуть, возможно, до самого конца жизни, но сама способность испытывать холод напоминала, что она жива.

Снова.

Она остановилась у подножия лестницы, показавшейся еще больше и выше прежнего. Ноги болели. Руки были слабы, не способны удержать и ложку. И ей было неловко за эту вот слабость, которая, по уверениям целителя, была вполне себе естественна.

Надо просто подождать. Позволить телу восстановиться.

Недостаток двигательной активности… ваша болезнь…

Болезнь.

Она тронула широкие перила и грустно усмехнулась. И здесь пыль. А вот и скол, который бы заделать воском… царапина. И еще одна, длинная, извилистая, будто волос, прилипший к дубовым перилам.

К перилам, которых она не помнила.

Как не помнила лестницы. Слегка потускневшего ковра. Гобеленов и той вот сабельной пары, украшавшей коридор.

Гнутых ручек.

Зеркал, в которых отражалось одно и то же бледное некрасивое лицо. Она с каким-то мучительным наслаждением разглядывала его вновь и вновь.