Охота на охотника - Карина Демина (2021)

Матушкина радость. Тихи. Скромны. И косы укладывают бубликами, отчего обретают неявное сходство с овцами. Овцами они и были, покорными родительской воле и мужниным желаниям, неспособными на самое слабое движение души.

А вот Наташенька…

Она от рождения горела. Она чувствовала в себе истинное пламя, которое рвалось, требовало выхода, и матушка плакала. А старуха, которую Наталья почитала за приживалку, сказала:

– Никшни, радуйся, кровь таки очнулась.

Старуха была из древнего рода, впрочем, древность не удержала ее от глупости. Некогда, в годы молодые, она сбежала от найденного папенькой жениха, чтобы обвенчаться с подпоручиком. Тот был хорош, правда, как после выяснилось, красота да удаль показная являлись единственными его достоиствами, но… папенька принимать блудную дочь отказался наотрез.

Приданое тоже выплатил в урезанном размере.

А внуков своих и вовсе в родовую книгу вносить не стал, будто их и не было. Может, не простил, а может, просто видел, что внуки эти пошли в треклятого подпоручика, собою хороши, но пусты и безголовы. Она жила, тихо, исподволь управляя разросшеюся семьей, не позволяя той вовсе разориться, пока не появилась Наталья.

Старуха сказала матушке:

– Отстань от девки. Хоть кто-то тут не с жидкою кровью…

А когда сама Наташенька попыталась использовать проснувшийся дар, чтобы заставить надоедливую гувернантку на колени встать, попросту перетянула клюкой поперек спины.

– Не дури, – велела старуха, и голос ее был таков, что Наталья разом утратила способность управлять своим телом. Она по-прежнему ощущала и руки, и ноги, и зудящую пятку, которая сводила с ума, но вот пошевелиться… – Сила дана не для глупостей.

Плакать и то не получалось, хотя старуха не жаловала слез.

– И если у тебя не хватит ума понять сие, то я просто перекрою ее…

Внутри что-то сжалось, и Наталья поняла: в старухиной воле сделать так, как она говорит. Взять и оборвать тонкую пока ниточку…

– Страшно? – старуха заглянула в глаза. – А то… думаешь, ей не было бы страшно? Или другому кому?

– И пускай! – страх вернул голос.

А может, ему лишь позволили вернуться.

И старуха тюкнула клюкой по лбу, не сильно, но очень обидно.

– Пускай? – хрипловато переспросила она. – Так-то оно так… только люди со страху порой страшные вещи же творят. Оно как выходит? Чего не понимают, того и боятся, а чего боятся, того и изничтожить спешат. Вот придушат ночью, будешь тогда знать…

И вновь Наташа поверила.

И даже несколько ночей не спала, ждала, когда скрипнет, приоткрываясь, дверь, впустит гувернантку давешнюю с подушкой вместе…

Глупости.

Тогда, в детстве, тени казались глубже, а люди – проще.

Старуха учила.

Не спеша, не особо считаясь с собственными желаниями Натальи, не говоря уже о матушкиных стремлениях… Та старуху опасалась, правда, о страхе своем вслух не говорила, старалась держаться с должным почтением, тем паче что именно бабка семейными делами управляла, но все же…

– Люди в сути своей просты, – старуха любила гулять, а Наталье приходилось сопровождать ее. – И неважно, где живут они. Вот смотри, что крестьяне, что твой батюшка думают большею частью об одном – о хлебе насущном. Только хлеб у них разный. Кому-то довольно зачерствелой горбушки, а другой и от перепелов в меду нос воротит. Запоминай, первичные потребности годятся для того, чтобы через них достичь…

Она умела усилить голод. Или жажду.

И однажды заставила Наталью ощутить эту самую жажду, сводящую с ума, неутоляемую, на собственной шкуре. Старуха полагала, что чем жестче урок, тем лучше он запомнится.

Была ли права?

Как знать…